Красная дюжина. Крах СССР: они были против

— Как вы в прошлом году праздновали день рождения мужа?

— Был рабочий день. Впрочем, у Олега не бывает выходных. Он приехал поздно вечером. Мы посидели семейным кружком, гостей не созывали. Нам ведь относительно недавно удалось всем семейством вместе собраться. Старшие дети. в 17 лет уехали учиться, а потом работали по направлениям. Дочь — в Подмосковье, а сын — на Урале. Андрея несколько лет назад перевели в Москву, до этого он жил в такой тьмутаракани, что представить страшно. Первую свою квартиру получил, вдоволь поскитавшись по офицерским общежитиям. У дочки две комнаты в коммуналке в Балашихе 24 метра на троих. В этой нашей квартире, сами видите, попросторнее, поэтому праздники обычно отмечаем здесь. Вот и в тот раз так же было. Посидели, песни попели.

Из ответов Т.А. Шениной на анкету «Нового Взгляда»: «Когда мне попадаются на глаза объявления женщин, описывающих качества мужчин, с которыми они хотели бы познакомиться, мне кажется, что речь идет именно о моем муже.

Благородство, мужество, трудолюбие, доброта. Я не просто люблю мужа, а я в него постоянно влюблена. Если вспоминать эпизоды, то много было трудных, а если в целом, то все светлое и много радости и счастья. Жили, учились, работали, растили детей.

Последние годы мы мало общались с друзьями, те короткие часы отдыха, которые выпадали Олегу Семеновичу, проводили в семье. Муж отлично играет на гитаре, а Геля очень музыкальна. Она играет на всех инструментах, которые есть в доме, и все мы голосисты. Очень любим петь. Это были часы особенного счастья».

— А как вы хотите отметить 55-летие Олега Семеновича?

— Пойдем в «Матросскую тишину» на свидание. Вчетвером — я и трое детей.

— Подарок по такому случаю разрешается періедать?

— Нет, конечно. Мы купили рубашки, воду туалетную, но…

Воду возьмем с собой, чтобы Олег брызнул ее себе на руки, взять в камеру все равно не позволят. Рубашки просто покажем.

— Как часто вам дают свидания?

— Первые три месяца после ареста нам вообще не говорили, что возможны свидания. Теперь видимся раз в месяц по два часа. Разговариваем, правда, в присутствии охраны.

— Но вам позволяют подойти друг к другу, обняться?

— Да, мы сидим рядом, держимся за руки.

— А передачи?

— Раньше стояли в общей очереди по 4–5 часов, сейчас нас вызывают, к окошку. Это единственное послабление. Хотя иногда люди плетут такое… Мол, у наших мужей в камерах и ковры, и пятый этаж для них освободили, и кормят их по-особенному. Однажды какая-то женщина увидела, как Варенникова мужу клубнику передает, и давай кричать: «Ах, их еще ягодками балуют!» Я обернулась и говорю: «Да, из-за таких, как вы, сюда садиться не стоило». Меня тут же люди поддержали. Один старик сказал: «Не слушайте вы ее. При коммунистах лучше жилось».

— И все-таки. О передачах.

— По двенадцать кило раз в месяц. Чай, сигареты, сахар. Олег ничего не просит, он говорит: «Я вообще не знаю, на что вы сейчас живете. Не тратьтесь на меня».. Но мы все равно несем. А как иначе? Раньше им разрешалось покупать себе что-нибудь в магазинчике в СИЗО на тридцать рублей. Что сегодня стоят эти деньги?

Из ответов Т.А. Шениной на анкету «Нового Взгляда»: «Олег Семенович похудел килограммов на 13–15. Много читает. Делает зарядку. Камера у него «образцовая», если можно так камеру назвать. Они вымыли стены, потолки. Серые, грязные кровати обмотали белыми лоскутами от простыней, которые им выдали для мытья пола, но сначала их хорошо простирали».

— С кем сидел ваш муж?