Красная Эстония. Свобода – наша реликвия

В течение 20 сентября гитлеровцы предпринимали неоднократные контратаки из районов Топастику, Кывэрику, Вескивялья, но все они сравнительно быстро отражались с большими для них потерями. К исходу четвертого дня корпус вышел па рубеж Лохусуу, Авинурме, Мууга, Ноавере, Сааре, Авандузе, Рахула. И сосед наш – 30-й гвардейский корпус тоже успешно продвигался.

А вечером этого дня мы с особой радостью слушали приказ Верховного Главнокомандующего, который гласил, что войска Ленинградского фронта, перейдя в наступление из района севернее Тарту, прорвали сильно укрепленную оборону противника, за четыре дня продвинулись вперед до 70 километров и расширили прорыв до 120 километров по фронту, освободили более 1500 населенных пунктов.

Надо было видеть, с каким вдохновением мой заместитель по политчасти половник Аугуст Пуста читал только что принятый по радио приказ бойцам и командирам.

Прирожденный политработник, Аугуст Пуста знал дорогу к сердцам бойцов, умел их увлечь, зажечь вдохновенным правдивым словом. Наблюдая за его работой, я видел, как он – этот уже немолодой человек, с которым меня связывает многолетняя дружба еще со времен Интернациональной школы – умел в самую трудную минуту воодушевить людей, – своим доходчивым словом и личным примером бесстрашия организовать воинов на бой, на ратный подвиг во имя Родины. Никакой работой Пуста не гнушался, как коммунист и комиссар, он всегда находился там, где наибольшая опасность, и, даже получив под Порховом тяжелое ранение, не покинул своего поста, пока его не увезли в госпиталь.

Как-то ночью перед боем я видел Аугуста у костра, в кругу бойцов 354-го полна. С каким подъемом читал он тогда стихи из нашего национального эпоса «Калевипоэг»:

Говорят, настанет время —
Рухнет адова твердыня.
Если с двух концов лучина
Широко воспламенится,
Пламя высвободит руку
Из гранитного зажима.
И могучий муж, сын Калева,
В дом отцовский возвратится —
Счастье созидать потомкам,
Прославлять страну родную.

Обязательно рухнет адова твердыня, – повторил Пуста.

Чтобы не мешать поэтическому вдохновению Аугуста, я тихонько отошел в сторону, все еще находясь под впечатлением замечательного эпоса эстонского народа. Очень кстати были строки «Калевипоэга», так страстно прочитанные Пустой и так внимательно прослушанные всеми бойцами. Словно пророческими были тогда слова – «рухнет адова твердыня». Да она и впрямь рушилась. И могучий муж, сын Калева, в дом отцовский возвращется…

Воины корпуса, воодушевленные достигнутыми успехами, продолжали выполнять поставленную задачу и к исходу 21 сентября овладели районами Ныммкола, Тамсалу, Локса.

Преследуя отступавших гитлеровцев, подразделения 921-го и 925-го полков 249-й эстонской дивизии, совершив искусный маневр, вышли в район Порнуни и во второй половине дня прижали немецкую группировку к озеру Порнуни. Ожесточенный: бой длился здесь свыше двух часов. Наши бойцы дрались самоотверженно, выказав подлинные образцы воинского мастерства и отваги. Гитлеровцы, плотно зажатые со всех сторон и не находя выхода из создавшейся обстановки, выбросили белый флаг. В результате этого боя фашисты потеряли около четырехсот солдат и офицеров убитыми, а более тысячи сдалось в плен. Так были разгромлены остатки изрядно потрепанной 20-й: дивизии СС, 209-й пехотной дивизии и 292-го пограничного батальона противника.

В районе озера Поркуни в полном блеске проявились боевые и командирские качества комдива 249-й полковника Аугуста Фельдмана, командиров полков полковника Николая Транкмана, Олафа Мулласа, Ханеса Вирита и многих других офицеров и бойцов. В связи с этим уместно сказать несколько добрых слов о Николае Транкмане, 3а печами которого и этому времени была довольно богатая боевая биография. Уже с первых дней войны возглавляя истребительный батальон, Транкман показал себя смелым и решительным командиром, не теряющимся в самой сложной обстановке. Помнится, – это было под Великими Луками – два наших полка попали в очень трудную ситуацию и вели бои с немцами в полуокружении. Неизвестно, как бы обернулось дело, если бы к ним на выручку со своим противотанковым дивизионом не подоспел Николай Транкман. Точным массированным огнем его артиллеристы сорвали вражескую танковую атаку, и положение было выправлено.

В другой раз – это уже было на островах – я застал высокого, худого, а от беспрерывных боев очень осунувшегося Транкмана за лафетом пушки. Он вытирал пот с лица.

– Что ты тут делаешь? – спросил я.

– Как видите, стреляю! – ответил Николай.