Читаем Красная фурия, или Как Надежда Крупская отомстила обидчикам полностью

— Народ, слепо верящий печатному слову, быстро усвоит наши идеи в заданном нами направлении. Во внушаемых ему заблуждениях, в неведении своем питает он вражду ко всем сословиям, которые считает выше себя, ибо не понимает значения каждого сословия. Но мы подогреем народную ненависть до кипения. Вражда к власть имущим других стран увеличится еще больше, если использовать экономические рычаги. Создав всеми доступными нам путями общий экономический кризис с помощью русского золота, которое мы заполучили, мы вышвырнем на улицу целые толпы рабочих одновременно во всех странах Европы. Эти толпы с наслаждением бросятся проливать кровь тех, кому они завидуют, и чье имущество им можно будет грабить. Комиссары должны готовиться к подобному развитию событий и готовить народ прийти на помощь их угнетенным капитализмом братьям по классу.

— Элита ВКП(б) должна быть деспотична в своей политике. Остальные останутся послушной и внимающей толпой. Только требования Политбюро через указания и постановления ЦК ВКП(б) имеют право на жизнь, все иные трактовки или высказывания должны караться отлучением от власти (смертью).

— Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) — новый царь-деспот, подготовленный для верховенства над народами России и подменяет собой русского монарха.

Подобные инструкции выглядят наивными, но они писались как черновой вариант, который отшлифует время; 30-е годы и в самом деле сгладили, отработали формы и приемы, характерные для советской идеологии, но основы структуры общественной и политической жизни, заложенные Н. Крупской, остались незыблемым монолитом. Наивными и глупыми могут казаться нам те положения и схемы, но они таковы не потому, что якобы глупа Надежда Крупская, а потому что таково рассчитанное на дегенератов «учение марксизма-ленинизма», откуда они «иссечены», «выбраны» и «распределены» по всем сферам жизни новосоздаваемого государства. Чем умнее, скажем, выглядит выдержка из письма В.И. Ленина, скажем, к Молотову: «Именно теперь, и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

Или, когда незадолго до переезда в Горки «вождь мирового пролетариата» Владимир Ильич признался художнику Юрию Анненкову: «В искусстве я не силен. Для меня это что-то вроде интеллектуальной слепой кишки, и когда его пропагандная роль, необходимая нам, будет сыграна, мы его: дзык! дзык! Вырежем. За ненужностью. Впрочем, вы уж об этом поговорите с Луначарским, большой специалист. У него там даже какие-то идейки…»

Подобных «гениальных» изречений можно насобирать многие тома. Так что ж, Крупская не могла набросать тезисы своих планов — в соответствии с духом того, с кем проживала бок о бок большую часть жизни?!

Приняв для себя решение поставить на ответственную должность заместителя наркома просвещения М.Н. Покровского, Надежда Константиновна проанализировала, на что годен такой человек, посмотрела в работе, сможет ли он сломать прежнее и придумывать, насаждать нечто новое, зачастую тут же и придумываемое. «Характеризуя первый период деятельности Покровского на посту заместителя наркома просвещения (1918–1920), Н. К. Крупская писала: «Помню первые годы работы Наркомпроса, когда приходилось ломать старую буржуазную просвещенческую машину. Ломал здорово. И одновременно неустанно работал он над стройкой по-новому дела народного образования, показывал, как пронизывать науку, учебу духом марксизма» (ст. «Тяжелая потеря» // «Правда», 1932, 12 апр., с. 2)» (ПЭ, т. З, раздел 431).

Но что означают эти кажущиеся сухими и почти привычными (особенно для старшего поколения) строчки? Что значит «пронизать науку, учебу духом марксизма»? Пронизать, — значит сфальсифицировать, подогнать под свою идеологию, под свое мышление, свой уровень развития, переделать, сломать, насадить то, чего не было, и… вернуть на место. Изъять у народа его знания, переделать их на свой лад и вернуть «новые» знания этому же народу.

Яркий пример тому — жизнь й деятельность самого ректора ИКП.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исторический триллер

Кремлевский заговор от Хрущева до Путина
Кремлевский заговор от Хрущева до Путина

В этой книге изнанка нашей послевоенной истории. В последние дни февраля 1953 года Сталин был бодр, работоспособен и вдруг впал в бессознательное состояние и пять дней мучительно умирал. Естественной ли была его смерть? Созидателя ядерного щита СССР Берию расстреляли с абсурдными обвинениями в шпионаже и намерении реставрировать капитализм. А каковы истинные причины скоропалительной расправы с ним?Тайные политические игры в России от Хрущева до Путина раскрываются в книге Николая Анисина, в прошлом спецкора газеты «Правда», соучредителя газеты «День», заместителя главного редактора газеты «Завтра», лауреата премии Союза журналистов СССР и члена Союза писателей России.

Николай Анисин , Николай Михайлович Анисин

Детективы / Исторический детектив / Исторические детективы / Политические детективы

Похожие книги

Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное