«КРАСНАЯ КАПЕЛЛА». Советская разведка против абвера и гестапо

С 1938 года Курт Шумахер, он же Тенор, участвовал с Шульце-Бойзеном в антифашистском Сопротивлении, он помог другу раскрыть советскому представительству в Берлине подготовку троцкистского заговора в Барселоне, который рассчитывали использовать в своих целях германские спецслужбы. Позднее укрыл в своем ателье-мастерской бежавшего из концлагеря социал-демократа и нелегально переправил того в Швейцарию. В группе самого Шумахера участвовали два молодых рабочих, инженер, офицер метеорологической службы, журналист — редактор берлинского радио, женщина-художница, телефонистка центральной берлинской станции, врач.

Ателье Шумахера было предоставлено прибывшему из Москвы летом 1942 года парашютисту.

Тем не менее Паннцингер причислил Шумахера к «советским резидентам», хотя это ничем пока не подтверждалось.

Наблюдение выявило еще одно лицо, пробудившее у Копкофа острейший интерес. «Кажется, мы вышли на истоки всей этой истории. Уж не он ли информирует Шульце-Бойзена обо всем, в том числе и наших делах? Надо срочно с этим разобраться», — размышлял он, получив очередную пачку сводок слежения. Речь шла о Хорсте Хайльмане, сотруднике отдела дешифрования при верховном командовании сухопутных войск (ОКХ), занимавшемся раскрытием английских, немецких и русских кодов. «Как далеко зашли отношения Хайльмана с Шульце-Бойзеном и не ставят ли они под угрозу срыва всю операцию зондер-команды?» Своими сомнениями Копкоф поделился с Паннцингером.

— Вы правы, Копкоф, это наше уязвимое место. Все зависит от того, кто сделает первый ход, пока инициатива за нами. Тем не менее распорядитесь, чтобы за Хайльманом внимательно следили, прослушивали его домашний телефон.

Девятнадцатилетний Хорст Хайльман весной 1941 года поступил на факультет зарубежных стран Берлинского университета и здесь познакомился с оберлейтенантом Харро. Личность Шульце-Бойзена покорила молодого студента, и он ловил на лету каждое слово своего старшего друга. Под его влиянием Хорст из-менил отношение к национал-социализму, отрекся от его постулатов. Более того, он решил бороться всеми силами против фашистского режима за установление общества социальной справедливости. Он заявил об этом Шульце-Бойзену во время прогулки на яхте по озеру Ванзе, любимому месту отдыха Харро и встреч с участниками его группы.

Хайльмана, хорошо знавшего английский, французский и русский языки, после призыва в армию направили в роту связи, а затем в отдел дешифрования ОКХ. Хайльман не подозревал, что воинская его служба однажды роковым образом пересечется с судьбой Харро Шульце-Бойзена. Он слышал, что дешифровальщики накрутили километры пленки с перехваченными сигналами радиостанций и вот-вот раскроют секрет кода. Хайльман рассказал об этом Харро.

—  Ты не знаешь, о чем конкретно идет речь?

—   Нет, но кажется, что в одной из телеграмм указаны какие-то берлинские адреса.

— Любопытно... Можешь ли ты, Хорст, заглянуть в эти бумаги и кое-что уточнить? Еще лучше получить их копии.

—   Это непросто. Документы находятся в другом подразделении. Но кое-кого я там знаю и под удобным предлогом попрошу об услуге.

—  Ты уверен в этом человеке?

—   Как в самом себе, Харро.

—   Действуй, Хорст, будь осмотрителен, и позвони, когда сумеешь добыть радиограммы. Скажешь, что хотел бы вместе отдохнуть. Больше ничего, ни слова.

Хорст Хайльман потрудился на славу! Он получил расшифровку с адресами и не очень удивился, узнав, что Харро и Шульце-Бойзен одно и то же лицо. Ему стало ясно, что опасность бродит совсем рядом и ему следует предупредить друга как можно скорее. Он добыл также раскрытый код Иоганна Венцеля и Тино, одной из конспиративных групп в Нидерландах. Но на звонок Хайльмана в штаб авиации Харро не ответил, так как в этот момент отсутствовал, и Хайльман попросил передать, что звонил Хорст и рассчитывает, что Шульце-Бойзен свяжется с ним. Когда Харро передали, что его разыскивал Хорст, он тут же связался с ним. Но Хорста на месте не оказалось, а в его кабинет случайно заглянул начальник дешифрования доктор Фаук, он и снял телефонную трубку.

Имя Фаука ничего не сказало Шульце-Бойзену, зато голос Харро прозвучал для шефа дешифровальной группы как гром средь ясного неба или как дикая насмешка. Еще бы, он за ним гоняется, идет, можно сказать, по пятам, а тот вместо того, чтобы спрятаться, сам звонит в ОКХ. Фаук был озадачен и после непродолжительного размышления позвонил в гестапо, высказав свои сомнения относительно того, не начал ли Шульце-Бойзен собственную контригру и не отправится ли он в самые ближайшие часы в неизвестные дали?

Копкоф, узнав новость, сломя голову помчался к Паннцингеру.

— Зачем он звонил, что хотел выяснить? — размышлял вслух Паннцингер. — Этого мы не ожидали. Оставлять его на воле? А если он сбежит, предупредив своих друзей? Где их потом искать? Нет, немедленно следует перейти к окончательной стадии разработки и начать аресты. Первым будет Харро Шульце-Бойзен. Распорядитесь, Копкоф, чтобы его арестовали без лишней шумихи на службе.

— Слушаюсь, господин оберштурмбанфюрер!