«КРАСНАЯ КАПЕЛЛА». Советская разведка против абвера и гестапо

По служебным делам Поссанеру пришлось столкнуться с такими сторонами деятельности НСДАП и ее вождей, что он вначале не поверил своим глазам. Ложь, интриги, предательство, насилие — все это ежедневно накапливало у Поссанера отвращение к национал-социализму. Когда же он узнал о том, что в кассу НСДАП поступают взносы от крупных немецких банкиров, что Гитлер и его ближайшее окружение тратят на свои прихоти и роскошь партийные деньги, барон решил, что с него хватит. Он выступил с публичными разоблачениями Геринга и Геббельса, уличая первого в гомосексуализме и воровстве денег НСДАП, а второго в нечистоплотности и аморальном поведении. Геббельс не пропускал на сцену ни одной берлинской актрисы, если она с ним не переспит. Поссанер принялся собирать компрометирующие материалы на началь-ника штаба штурмовиков Рема. Это было несложно, так как тот почти открыто жил со своим денщиком, имевшим миловидное личико. О случайных связях Рема с лицами мужского пола и говорить не приходилось, их трудно было пересчитать.

Своими неосторожными действиями, горячностью и резкостью выпадов Поссанер нажил могущественных и опасных врагов. Сведение счетов с ним было, по-видимому, вопросом времени. Напротив, последовало лицемерное предложение Поссанеру от верхушки НСДАП: он откажется от всех претензий к партии, объявит ложными свои высказывания в адрес указанных им лиц, а НСДАП великодушно забудет его проступки. После случившегося он должен на некоторое время покинуть Германию, затем все вернется на круги своя. Поссанеру пообещали в случае его согласия должность полномочного представителя НСДАП при хаймверах, которые он должен был взять под контроль. По сути, это была почетная ссылка, а не примирение враждующих сторон.

Пока Поссанер раздумывал над сделанным ему предложением, ища в нем скрытый подвох или опасную западню, его уволили со службы, не заплатив ни марки, отобрав служебные документы и пропуск в штаб-квартиру НСДАП в Мюнхене. Однако из членов нацистской партии его не исключили. Значит, окончательно не сбросили со счетов. Как бы там ни было, эти действия болезненно ущемили самолюбие

Поссанера, к тому же оставили его без средств к существованию.

Если я правильно понял, то примирение с НСДАП связано с вашим отъездом, герр Поссанер, из Берлина?

Если мне и придется уехать в Австрию, то я мог бы найти там более интересное занятие.

Что вы имеете в виду?

Хеймверы — это не для меня. Во французском посольстве в Вене работает жена моего фронтового приятеля. Он даже не подозревает, что она сотрудничает с французской военной разведкой. Мне об этом достоверно известно. Если я скажу ей, что сохраню ее секрет и о ее тайной работе муж никогда не узнает, то она исполнит любую мою просьбу. Как вам мой проект?

Заманчиво, но мы предпочли бы продолжить работу с вами в Берлине. Нет ли возможности, используя ваши знакомства, восстановиться в разведке или другой, подобной организации?

Несколько мгновений Поссанер размышлял, прикидывая вероятные варианты. Один вариант у него, кажется, все же имелся.

Мне и самому, честно говоря, не хотелось бы покидать Берлин. Попробую обратиться к шефу разведки Моцу. Он неплохо относился ко мне. Может быть, с его помощью удастся восстановиться на прежней работе.

Будем надеяться, что вам повезет, желаю удачи, — попрощался оперработник с Поссанером.

В марте 1932 года Поссанер снова появился в коридорах нацистской разведки, но положение его было неопределенным. Официально его не оформили на службу и не поручали конкретных дел. Кажется, нацисты намеревались использовать его для раскрытия планов австро-венгерских монархистов, мечтавших о создании Придунайской федерации. «Они, — заявил по этому поводу Гитлер, — сейчас опаснее, чем коммунисты». Он ни за что не хотел выпустить Австрию из своих лап. Подобная перспектива Поссанера не могла устроить разведку, и она продолжала искать пути возвращения барона в активную сферу нацистов.

Между тем скандальная шумиха, поднятая вокруг Поссанера, не прекращалась. Высказывались оскорбительные предположения о том, что он является французским или английским шпионом. Советская разведка была вне подозрения: у нее были надежные помощники в тайной полиции, своевременно предупреждавшие об опасности.

В конце концов Поссанера объявили «нежелательным иностранцем». Он должен был покинуть Пруссию и Баварию. Разумеется, это был лишь повод для НСДАП и нацистской разведки «по-хорошему» избавиться от горячего поборника правды и справедливости.