Красная капелла. Страшный сон гестапо

Сначала «Брайтенбах» поставлял материал о созданном в 1939 г. РСХА. Как сотрудник регистратуры отдела «IV-E1», занимавшегося общими вопросами контрразведки, Леман обеспечивал советские спецслужбы внутренней информацией, исходившей из аппарата органов безопасности рейха. Например, 10 июня 1941 г. на стол Берии лег добытый Леманом доклад «О советской подрывной деятельности против Германии», который несколькими днями ранее шеф СД Гейдрих представил Гитлеру. Из этого документа следовало, что германская контрразведка не имела подробного представления о советских разведывательных операциях в рейхе[188].

То, что германская контрразведка на самом деле мало знала о деятельности советской разведки, свидетельствовал тот факт, что «дядюшка Вилли» не только оставался вне подозрений, но и был на хорошем счету у начальства. Когда четырем офицерам РСХА, которые были признаны лучшими сотрудниками этого учреждения, были вручены портреты фюрера с его автографом и почетные грамоты, среди награжденных был Вилли Леман[189].

Леман регулярно снабжал Короткова, а с начала 1941 г. своего нового «оператора» Журавлева, материалами о предстоящем нападении Германии на СССР. Аналогичные сообщения поступали в Москву и из других источников, в частности от «Красной капеллы»[190]. 15 марта 1941 г. берлинской резидентуре НКГБ было поручено проверить через «Брайтенбаха» информацию «Корсиканца» о подготовке германского нападения на СССР[191]. Информация подтвердилась.

«Брайтенбах» передал, что в абвере в срочном порядке укрепляют подразделение для работы против России, а в госаппарате проводятся мобилизационные мероприятия. Но Москва придавала мало значения этим сообщениям.

В конце концов, 19 июня 1941 г. «Брайтенбах» вопреки всем правилам конспирации позвонил по телефону прямо в советское полпредство и потребовал немедленной встречи с Журавлевым. Вечером 19 июня на окраине Берлина состоялась встреча Журавлева Леманом, ставшая последней. Леман сообщил, что германское нападение на СССР начнется 22 июня 1941 г. в 3 часа утра[192]. В тот же вечер эта важнейшая информация телеграфом через полпреда В. Г. Деканозова, что обеспечивало ее срочное прохождение, была передана в Москву[193].

Но предупреждение «Брайтенбаха», как и другие аналогичные сигналы, не произвело впечатления на Сталина, считавшего, что летом 1941 г. Германия на СССР не нападет, а информация о подготовке этого нападения является возможной провокацией[194].

Утром 22 июня 1941 г. войска охранного батальона СС оцепили здание советского полпредства на улице Унтер-ден-Линден в Берлине. Контакты советской разведки с «Брайтенбахом» прекратилась окончательно. Все попытки восстановить с ним связь потерпели неудачу и, в конце концов, привели аресту Лемана[195].

В ночь с 4 на 5 августа 1942 г. под Брянском в районе действий партизан с борта советского дальнего бомбардировщика совершили прыжки с парашютами немецкие антифашисты – бывшие солдаты вермахта, перешедшие на сторону Красной армии, «Франц» (Альберт Хёсслер) и «Бек» (Роберт Барт)[196], оснащенные радиопередатчиками дальнего радиуса действия, батареями, шифровальными блокнотами. Они должны были под видом немецких солдат-отпускников через Белоруссию и Польшу проникнуть в Германию и выполнить ответственное спецзадание[197]. Барт направлялся на связь с «Брайтенбахом»; план-задание для «Бека» было утверждено лично Берией[198].

В десятых числах августа 1942 г. Барт и Хёсслер благополучно прибыли в Берлин. Но вскоре последовал провал: они были выслежены гестапо. Тайная полиция брала на учет всех пропавших без вести солдат и дезертиров, контролировала места их возможного появления в Германии. К тому же, «немцы уже держали под наблюдением группу, на связь с которой они были посланы»[199]. Группой, на связь с которой направлялся Хёсслер, была «Красная капелла». В конце сентября 1942 г. Хёсслер был арестован.

9 октября 1942 г., после того, как он передал в Москву три радиограммы подряд, в руки гестапо попал Барт. Он был арестован у постели больной жены, предусмотрительно помещенной в частную клинику, сотрудники которой были осведомителями гестапо[200].

Если Хёсслер отверг любое сотрудничество с германской контрразведкой, то Барта ей удалось «перевербовать». Эксперт РСХА Томас Амплетцер использовал Барта в радиоиграх против Москвы. Однако Барт 14 октября 1942 г. передал в Центр условный знак, означавший, что он работает под контролем противника. Согласно российской версии, «Центр по техническим причинам не смог его принять, и работа с агентом велась так, как если бы «Бек» находится на свободе»[201].