Красная капелла. Суперсеть ГРУ-НКВД в тылу III рейха

Оно начиналось с изложения подробностей. В последние месяцы Треппер передавал в Центр тревожные сообщения, с которыми там не считались. Необходимо было, чтобы на сей раз ему поверили. Это был последний шанс. Он тщательно изложил обстоятельства своего ареста (день недели, дату, место), описал, что происходило в тюрьме Френ и как он попал на улицу Соссе. Рассказал о каждой беседе (с кем, когда и где она происходила). Все это можно было проверить, если даже выдуманная им группа советской «контрразведки» была всего лишь пугалом, предназначенным для того, чтобы сбить спесь с Гиринга. Почти не сомневаясь, что Центр поверит в его арест, Треппер приводит далее список арестованных агентов и, главное, называет имена тех, чья принадлежность к сети, по утверждению Гиринга, уже установлена, и тех, кого только подозревают в этом. Наиболее значительная фигура среди них — Фернан Порьоль, руководитель радиослужбы партии. Треппер настоятельно рекомендовал ему скрыться как можно скорее.

Далее он объяснил, что такое Большая игра. Описал ее цель и привлеченные средства. В качестве иллюстрации к тому, что можно сделать с помощью нескольких завербованных «пианистов», он процитировал текст радиограмм, которые Гиринг столь любезно позволил ему прочесть, снабдив их комментариями начальника зондеркоманды. В конце он сообщал, что попытается бежать, и излагал несколько планов. Наиболее подходящим местом для этого ему представлялось кафе с двумя выходами, расположенное в конце бульвара Сен-Мишель.

На составление донесения ушло несколько ночей. Он мог работать над ним только с трех до шести часов утра, внимательно наблюдая за спящим охранником. Самым приятным из них оказался Берг, ведь алкоголь был для него сильнейшим снотворным; самым несносным — мобилизованный священник, употреблявший ночи своего дежурства на молитвы о спасении души заключенного.

Треппер написал донесение на идише, иврите и польском, перемешав языки насколько возможно. Если бы бумаги обнаружили, для расшифровки пришлось бы искать трех переводчиков: в любом случае это давало отсрочку на несколько часов. Нехитрая, но типичная для Большого шефа предосторожность; даже привязанный к столбу перед расстрелом, этот человек, наверное, размышлял бы, что делать, если все двенадцать пуль не заденут его.

Когда донесение было составлено, Треппер решил, что настало время попытать счастья в единоборстве с Гирингом. Большой шеф в своей жизни часто рисковал, но никогда еще опасность не была так велика.

Шеф зондеркоманды узнал, что первым звеном в цепи, ведущей к ФКП, была некая Жюльетта, старая активистка коммунистического движения. Она работала в торговавшей оптом кондитерской неподалеку от площади Шатле.

Но Гиринг решил послать к ней не Треппера, как тот надеялся, а Райхмана, брюссельского изготовителя фальшивых документов; более года назад он встречался с Жюльеттой. Большой шеф сказал эсэсовцу: «Зря потратите время. Она сделает вид, что не знает Райхмана».

Она действительно притворилась, что не знает его. Несколько месяцев назад Треппер приказал Жюльетте никого не принимать, кроме Каца и его самого. Любой другой посетитель должен был предъявить в качестве условного знака маленькую красную пуговицу. Гирингу и Райхману эта деталь была неизвестна.

Третий раунд снова выиграл Большой шеф. Гиринг и Вилли Берг отправляются в Берлин. По возвращении Берг усиленно склоняет Треппера к активному сотрудничеству. Тот отвечает, что сам только того и ждет, но его держат в камере и тем самым лишают этой возможности. Он был готов отправиться к Жюльетте, и не его вина, что Гиринг предпочел послать Райхмана. Он по-прежнему согласен помогать зондеркоманде, но пусть ему по меньшей мере дадут возможность обмануть пресловутую «контрразведку». Нужно, чтобы его снова увидели в тех местах, где он обычно появлялся, и было бы неплохо, если бы ему разрешили встретиться с некоторыми агентами. Берг отвечает, что он охотно согласился бы с этими условиями, но добавляет, что Гиринг на это не пойдет. Не столько из-за недоверия к Большому шефу, сколько опасаясь покушения на драгоценную жизнь заключенного. Гиринг убежден, что все боевые группы компартии получили приказ либо освободить Треппера, либо, убив его, закрыть ему рот.

Тогда Большой шеф предлагает послать к Жюльетте Хиллеля Каца.

Сообщение об аресте верного заместителя глубоко потрясло Треппера, и вместе с тем ему стало несколько легче. Боль была естественной реакцией, а чувство облегчения объяснялось исключительными качествами этого человека: с ним вести игру будет не так трудно, как в одиночку.

Кац, которого пытали, чтобы заставить говорить и принудить к сотрудничеству, с момента своего ареста повторял одно: «Мой шеф — Треппер. Он останется им до конца. Я буду делать только то, что велит мне он, и ничего другого». Было ясно, что он пойдет к Жюльетте только тогда, когда Большой шеф прикажет ему. Бергу удалось убедить Гиринга устроить им встречу. Треппер и его помощник увиделись впервые после 23 ноября. Кац был изуродован побоями.