Красная Книга правды

вологодскими вряд ли, они – пампадурные.

И бездушные.

6.

Я к тебе всем восторгом Марины Цветаевой.

Ты ко мне, как Ахматова, пренебрежительно!

Виноватей я всех невиновных! Обхаяна!

Караванными лаями!

7.

Грех святых.

Сласть всех горестей.

Жажд близ питья.

Дорога безногих.

Правда вранья.

Стон битья!

Какая ж ты курва – литература,

война без победы. Небо без дна.

Ты – порно для взрослых. Где много гипюра.

Атласные простыни. Шуры-амуры.

Плоть обнажена. Беременна!

8.

Так вспори своё чрево.

Иди ты к знахарке. Сделай аборт.

Поэт аномален особенно первый.

Достоевского «Идиот».

9.

Но есть светлый момент. Например, Нобелевка,

от которой откажется Пастернак.

Или Пушкин, убитый Дантесом. Родина,

как же так?

Альфа-Центавра, где есть человечество,

там есть поэт – на тебя он похож,

голову класть чтоб на плаху вечности

да под нож!

Я – не поэт. Поэтесса. Мне проще.

Мне под топор всей берёзовой рощей.

Я уже делала так ради Слова.

Но моя роща взрастала бедово.

Это – Елабуга и Е. Благово,

родина та, что была кумачёва,

но на осколки рассыпалась силой.

Ими меня – на куски – распрямило.

ДАРЮ ТЕБЕ ПРАВДУ И ТОЛЬКО ПРАВДУ

Купила в магазине игрушку Илюше.

Времени было мало. Схватила первое, что попало на глаза. И скорее, скорее за руль. Я как раз разместила свою книгу на литресе. И увидела – есть продажи!

Поэтому деньги для покупки игрушки внуку у меня имелись. Я решила взглянуть: кто же купил книгу мою? И увидела всего одну фамилию: Милена Бла.

Кстати, я тоже решила сделать ей подарок и купила её книгу тоже там же. Получается, что мы купили книги друг у друга. Больше книг никто не покупал. Лишь она у меня. А я у неё.

Мы никому не нужны в этом мире. Ни я, ни она.

Лишь только маленький человечек, вот кому я нужна. Илюше!

– Привет, баб! – мой ребёнок прыгнул ко мне, обнял руками, обвил шею.

– Ты меня ждал?

– Да! А что ты купила?

– Да вот… какую-то игрушку. Она забавная. Заводится с пол-оборота.

Илюша развернул упаковку.

Из коробки выкатилась фигурка. Пушистая. Лохматая. Рыжий хвост. Внук нажал на кнопку. Фигурка запела. Запрыгала. Стала танцевать.

Это был Гиви.

Э…э…э…

ПРАВДА СНЕЖНАЯ

Всё. Я не дышу. Перестала. Родители не унимались, отец на коленях стоял, отбрасывая снег. Мама копала тоже, Времени было мало. Ещё, ну ещё. Старик был всех проворнее, он словно не устал, рыл и рыл снег. Один милиционер побежал за помощью. Второй помогал отцу. Ещё, ну ещё.

А вот и шапка моя. С помпоном. Рыжая, как пух Гиви. А вот лицо. Бледное. Белее снега. Скорее, скорее надо сделать искусственное дыхание. Отец прильнул к моему носу. Да нет надо в рот. Мама отпихнула отца и стала дуть мне в лицо, в щёки. Она открыла мой рот и дыхнула туда. Воздух был тёплым. От мамы пахло пирогом с капустой.

Затем докопались до моих плеч.

Затем достали ноги.

Кажется, я открыла глаза и увидела всю свою будущую жизнь. Друзей. Не друзей. Работу. Учёбу. Детей и Саныча. Саныч был лучше всех. Он отец моих детей и дед моих внуков.

– Снегурочка!

Я – снегурочка.

Отец вытянул меня из сугроба. Стал теребить меня.

– Ты как? Живая?

Я шире открыла глаза. Пошевелила руками. Ногами. И ринулась вниз к валуну. Мне хотелось понять: какой подарок мне приготовили родители.

– Куда ты? Куда?

Но было уже поздно. Я скатилась вниз по льду, ткнулась телом в камень-валун. Мне не было больно. Родители ринулись догонять.

В цветном пакете лежала игрушка. Заводная. Она хрипела э…э…э…

Обратно мы шли медленно. Я здоровалась с каждым снеговиком. А их в парке было налеплено больше десятка.

– Тебе понравилась игрушка? – спросила мама.

– Какая? – улыбнулась я.

– Да ну её… зря мы спрятали этот подарок за камнем. Лучше бы отдали просто так! – отец подхватил меня на руки, посадил на плечи. Он был большой и сильный. На нём надета лохматая кроличья шапка и пальто с каракулевым воротником. Мой отец – директор завода.

Когда мы пришли домой, папа разжёг камин. Точнее печку. Но мы её звали камином. Я нащупала в кармане заводную глупую игрушку. Она была причиной моих бед. Мама приоткрыла створку камина. И пошла на кухню, готовить ужин. Я потихоньку подкралась к камину, огонь разгорелся, полыхало жаром.

Я взяла в руки игрушку. Нелепый взгляд синих глаз. Тугие ресницы, приклеенные кое-как. Широкие, брежневские брови. Да это генсек! Это правитель. Это туземный гость! Да ещё танцует. И поёт какие-то противные звуки, скрипучие. Я дернула Гиви за шнурок, торчащий из спины. Раньше игрушек в мальчиковом обличии было мало. В основном все куклы девочки-Маши. Одну из кукол я звала Таня. Вторая была Милена. Я их рассадила на диване перед иконой бабушкиной, такой старой, потрескавшейся. И сказала куклам: «Молитесь!» Все трое смотрели на меня пустыми нарисованными глазами. И лишь Гиви хрипел э…э…э…

Затем я с размаху кинула Гиви в топку. Рыжий хвост полыхнул жгуче. Коричневая шерсть вздыбилась. Раздались слабые звуки: «Э…э…э…»

И смолкли.

Гиви отдал свою жизнь за меня.

Гиви, Гиви…ты всё-таки непоправимый, глупейший, не воплотившийся, небесный, сладкий, ванильный, самый родной, Гиви, ты – Иван.

И не спорь со мной.

Никто не спорь.

СТАТЬЯ в «ЛИТЕРАТУРНОЙ РОССИИ»