Красная комната

Глаза его, миндалевидной формы, были черны и могли бы казаться красивыми, если бы их не прикрывали припухшие веки. Вокруг глаз темнели болезненные круги. Припухшие веки и эти круги яснее всяких слов свидетельствовали, что Баракзаев не прочь выпить.

Губы его, узкие и жесткие, крепко сжаты. Скулы резко выдавались вперед, а по носогубным складкам, отчетливо прочерченным на желтой коже, можно было прочитать склонность к жестокости. Определить его возраст было невозможно — Баракзаеву могло быть и тридцать, и пятьдесят; точнее не сказал бы даже самый дотошный и опытный эксперт-физиономист.

Словно отдавая дань этому странному месту, Баракзаев был одет во все черное. Черная рубашка, сливаясь с черными брюками, создавала эффект устрашающей униформы…

Пауза затянулась слишком долго.

Вадим вдруг подумал о том, что еще несколько лет назад он постоянно встречал фотографии Баракзаева и в интернете, и на бигбордах по городу (в то время тот баллотировался в депутаты), но никогда не присматривался к его внешности, никогда не задумывался о том, как опасен может быть человек, на лице которого столь заметны всевозможные пороки и стальная воля… Сейчас, сидя перед Баракзаевым лицом к лицу, Вадим понял, что это очень-очень страшный человек…

— Я хочу узнать одну вещь, — мотнув головой, Баракзаев вдруг уставился прямо в лицо гостю. — Именно с этой целью я пригласил вас сюда и надеюсь услышать на свои вопросы правильные ответы. В противном случае…

— Что в противном случае? — Вадим с вызовом уставился прямо в тусклые глаза Баракзаева: в них было что-то совиное.

— Мы не пересекались с вами раньше. Вы не в числе моих врагов. Вы деловой человек, и вам не нужны лишние проблемы, — лицо Баракзаева было непроницаемым. — Я просто хочу знать, почему вы ходите за мной по пятам — ходите вместе с дешевыми ментами!

Кровь бросилась Вадиму в голову — он вдруг понял, что Баракзаев знает все и пристально следит за ними, точно так же, как они следят за ним. Но это открытие не испугало его: Вадим был готов к чему-то подобному.

Испугало его другое: та бесстрастность, которая застыла на лице Баракзаева наподобие маски, и то, как из-под нее на мгновение прорвался ужасающий дьявольский огонь.

Вадим понял, что Самир Баракзаев — человек бешеных опасных страстей. Прорвавшись наружу, эти страсти могут причинить немало зла…

— Вы имеете в виду… — начал было Вадим, глядя в непроницаемое, почти скульптурное лицо Баракзаева.

— Ваш друг Артем Ситников. Почему он все время ходит за мной?

— Из-за убийств детей, — ответил Вадим.

— Это я знаю, — кивнул Баракзаев, — но какое вы имеете к этому отношение?

— Ну… — Вадим вдруг растерялся, не готовый к такому прямому вопросу. — Одна из убитых девочек была внучкой моей сотрудницы… девочка исчезла из моего офиса…

— Это я тоже знаю, — Баракзаев надменно кивнул. — Повторяю вопрос: какое вы имеете отношение ко всему этому?

— Я… не знаю, что вам сказать. Я хочу, чтобы убийца был пойман и наказан.

— Какое вам до всего этого дело?

— Детей нельзя убивать.

— Вам-то что? — казалось, Баракзаев издевался над ним.

— Помочь найти убийцу детей — долг любого порядочного человека.

— Вы страдаете словоблудием, — Баракзаев по-прежнему сохранял свою надменную бесстрастность; было даже удивительно, как он умудряется это делать. — Сформулирую вопрос по другому: почему из-за всей этой ерунды вы и ваш друг постоянно следите за мной и моими людьми? Какое я могу иметь к этому отношение?

— Вы считаете смерть детей ерундой? — не выдержал Вадим.

— Повторить вопрос? — в глазах Баракзаева снова сверкнул огонь.

Вадим, привычный ко многому, внутренне сжался.

— Я вас услышал, — он изо всех сил старался держать себя в руках. — Одежду для всех убитых детей покупали в вашем магазине.

— Ну и что? — Баракзаев, похоже, и вправду издевался.

— Полиция считает, что к убийствам может быть причастен кто-то из ваших сотрудников.

— Почему ваш странный друг проверял даты моих въездов в страну?

— А почему вы так их скрываете?

— Я не скрываю, — на губах Баракзаева появилось нечто вроде усмешки, не сулящей ничего хорошего, — но не стоит проверять. Можно просто спросить. Я никуда не выезжал из этой страны последние три месяца. Так что когда произошли убийства, я был здесь. Это что-то меняет?

— Не думаю, — снова растерялся Вадим. — Если детям покупали одежду в вашем магазине, вы могли бы помочь в расследовании.

Резкий, отвратительный звук, похожий на скрип проволоки по стеклу, вдруг обрушился на Вадима совершенно неожиданно. Нервы, и без того натянутые как струна, казалось, готовы лопнуть от всего того ужаса, что сгустился в воздухе. Кровь ударила в голову, и Вадим вдруг почувствовал, что теряет над собой контроль.

Этим отвратительным вибрирующим звуком был резкий смех Самира Баракзаева: он откровенно смеялся над гостем.

— Убийства, по-вашему, это смешно? — резко сказал Вадим.

— И вот из-за такой нелепости вы портите жизнь моим людям? — издевательски хохотал Баракзаев, — вот из-за такой ничего не стоящей ерунды?! Из-за нелепости, о которой я не стал бы даже думать?!