Красная линия

— Ой, я не пойду… Я даже купальник с собой не взяла, нет! — испуганно замахала руками Даша. — Вот с Лерой можешь идти купаться!

— Так я тоже купальник не взяла… — пожала плечами Лера, улыбаясь.

— А я о тебе позаботилась, мамочка! Твой купальник у меня в рюкзаке лежит! — коварно улыбнулась Ксюша, прищурив глаза. — Придется идти, не отвертишься!

Потом они втроем спустились к реке — Лера, Ксюша и Гриша. И услышали сзади Дашин смех, оглянулись все вместе, наблюдая, как Никита тащит ее на руках к реке, а она брыкается и верещит, смеется счастливо…

— Отпусти меня, Никита, я не буду, не буду! Я же сарафан замочу! Отпусти, Никита, что ты делаешь, ей-богу!

Никита зашел по колени в воду, не выпуская Дашу из рук. И она прижалась к нему, носом уткнулась в шею, и оба они застыли прекрасным изваянием — хоть картину пиши…

Лера почувствовала, как дернулось что-то внутри, пробежало волной по сердцу. Нехорошее ощущение, низменное, похожее на зависть. Никогда она не испытывала ничего подобного, никогда… Просто неуправляемое что-то, не зависящее от ее воли. И сама себе ужаснулась — стыд-то какой…

Ей даже показалось, что потемнело все вокруг, что вот-вот подует ветер холодный, дождь с неба обрушится. Глянула вверх, удивилась — ведь нет ничего подобного… Солнце светит по-прежнему, небо голубое, нет на нем ни единого облачка. Да что это такое, в конце концов, что с ней происходит ужасное!

— Мам… Ты чего? Тебе плохо, что ли? Так побледнела вдруг… — испуганно проговорила Ксюша, тронув ее за плечо.

— Нет, ничего… Просто вдруг сердце прихватило маленько… — проговорила Лера первое, что пришло в голову.

— Сердце? Ты что, мам? Никогда у тебя раньше сердце не болело…

Даша и Никита тоже услышали их разговор, и Никита вынес Дашу на берег, опустил на землю, спросил удивленно:

— Что случилось, Лер? Тебе плохо?

— Нет, нет… Не обращайте внимания, купайтесь! Я сейчас посижу тихо на берегу, и все пройдет…

— Уверена?

— Да, Никита, все хорошо! Купайся. Присмотри за ребятами, у речки такое течение быстрое, мало ли что!

Никита отвернулся, медленно начал входить в воду, за ним пошли Ксюша и Гриша, озорно переглядываясь.

Даша суетливо расстелила на траве полотенце, уселась рядом с ней, глянула сбоку, спросила осторожно:

— Тебе и правда лучше, Лер? Я так испугалась… Что это было с тобой?

— Да ничего страшного, просто критические дни на подходе. Я всегда с трудом переживаю эти дни.

— Ой, и я тоже! И у меня так в это время бывает — вдруг потемнеет в глазах, голова начинает кружиться ни с того ни с сего! И ведь не объяснишь никому… А Никита как испугался, ты видела?

— Да, я видела… Очень неловко все получилось. А Гриша хорошо плавает, между прочим… — попыталась Лера свернуть разговор на другую тему.

— Да, хорошо… Его Никита научил. Они вместе в бассейн ходили там, в Новосибирске… Тогда у него больше времени было, а здесь мы с Гришей его и не видим почти… Еще удивительно, как уговорили на дачу поехать!

— Ну вот… Вам хочется вместе побыть, наверное, а мы с Ксюшей мешаем…

— Да перестань, Лер! Чтобы я больше не слышала этого, поняла? Как вы можете нам помешать? Наоборот… Я так успела привязаться к вам… как к родным. Такое чувство, будто сто лет вас знаю!

— И я, Даш… — тихо проговорила Лера, пытаясь придать голосу задушевности. — И я…

Они замолчали, глядя на резвящихся в реке ребят и Никиту. Даша улыбалась легко и счастливо, а у Леры на душе кошки скребли. Никогда она так не лгала, просто не вынуждала никогда себя лгать про задушевность! Всегда гордилась тем, что идет прямо по жизни, что умеет отличать правду от лжи. Что неколебима в своей внутренней правде, что не приемлет предательства и обмана… Не умеет его прощать…

А сейчас! Что же сейчас? Почему она сидит на этом берегу и вынуждает себя притворяться? Зачем, ради чего? Что за сила несокрушимая руководит ею, лишает воли? Даже самой страшно признать, что это за сила… Да и не надо признавать, не надо! Это уж будет совсем невыносимо…

— Ой, смотри, куда это Никита полез? Там же обрыв! — услышала она встревоженный голос Даши и ответила отрешенно:

— Наверное, с обрыва хочет нырнуть…

— Ой, но это ведь опасно, я думаю! Смотри, и дети за ним полезли! Надо остановить их немедленно!

Даша резво подскочила с места, вошла в воду по щиколотку и принялась кричать, размахивая руками:

— Гриша, Ксюша, спускайтесь назад! Не смейте прыгать с обрыва! Никита, скажи им, что ты! И сам тоже не смей прыгать… Я боюсь, не надо, пожалуйста!

Никита повернулся к ребятам, сказал им что-то, указывая на Дашу. Потом встал на краю обрыва, сосредоточился и красиво прыгнул в воду.

Лера смотрела на него завороженно — как выныривает потом, как плывет к берегу, размашисто рассекая воду руками. Как выходит на берег и как игриво пытается обнять Дашу, и она отбивается с визгом от его холодных и мокрых рук… И уговаривала себя улыбаться и голосу потом придать веселые резвые нотки:

— Как водичка, Никита? Холодная?

— Да ничего, хорошая водичка. Зря с нами не пошла. Ты как, нормально себя чувствуешь?

— Вполне.

— А в баню пойдешь? Я хочу баню истопить… Пока шашлыки жарим, она уж готова будет.