Красная линия (фанфик Сумерки) (ЛП)

Я вспомнила, как Эдвард взял у меня чек на двадцать тысяч и сказал, что я не пожалею. Он был так прав.

«Ачего хочешь ТЫ, девочка с блокнотом?»

Я густо покраснела. Это были его первые слова мне в клетке вампира. И весь соблазн и огонь всё еще были в его сексуальном голосе. Думаю, он всегда будет заигрывать… и я совсем не против… если он будет заигрывать только со мной.

Он засмеялся, наблюдая ту же реакцию, что он видел в ту первую ночь.

«Не бойся», – повторил он свои слова с той ночи, прикасаясь пальцем к моему подбородку, «Я не буду кусаться… сильно».

Он повернул моё лицо, открыл губы и наклонился к моей сонной артерии.

«Подожди, нет…» – я положила руку на его шею, когда он остановился, «Можно я просто… поцелую тебя?»

Он хитро улыбнулся мне.

«Где бы ты хотела меня поцеловать?»

«Везде», – я изменила свой ответ, удивив его. Тогда я сказала губы, рот! Я так его боялась. И всё равно, уже тогда я знала, что он нужен мне.

Он улыбнулся и снова наклонился ко мне.

«Но пока хватит и вот здесь», – я показала на свои губы.

«Почту за честь», – ответил он, также сладко, как и в ту ночь… и поцеловал меня… как следует… так, что я чувствовала пощипывание даже в пальцах ног.

Он вздохнул и улыбнулся мне, слегка опьяненно.

«Ну как?» – спросил он, так же как и в ту ночь.

Я вздохнула в ответ, глядя в его божественные зеленые глаза.

«У тебя очень красивые глаза», – это я украла из нашего разговора в комнате Пробуждение.

«Ну спасибо», – он взял моё лицо в свои руки, пододвинувшись ближе, готовый снова поцеловать меня, «Мне не часто делают комплименты по поводу моих глаз. Я ценю это».

Его глаза на самом деле волшебные. И я больше не боюсь.

Глава 40.

Я – папа.

Я устроился поудобней и закрыл глаза, и впервые у меня перед глазами была не Виктория… не Сэр Кевин… и даже не Белла. Здесь была только темнота… и спокойствие. Мне это нравилось. Я почувствовал, как мои губы растянулись в улыбке от этого ощущения покоя. Не нужно думать. Не нужно переживать, бояться, грустить или нервничать. Ничего. Я наслаждался этим, и Белла не беспокоила меня, может смотрела в окно… а может думала о том, какая жизнь нас ждет в Вайоминге.

Вдруг та маленькая часть меня, которая всё еще была шлюхой, подумала о том, чтобы затащить Беллу в малюсенкий туалет в конце коридора и посвятить её в члены клуба тех, кто занимался сексом в самолете. Избавлюсь ли я когда-нибудь от этой части себя? Или она постоянно будет здесь, как шрам, напоминая мне о том, кем я был… от чего я никогда не сбегу?

Я лечу к чистой жизни… хорошей жизни… где моя дочь и родители Тани ждут, когда я присоединюсь к их семье… и приведу с собой Беллу. А у меня в башке секс на борту самолета. Я выкинул из головы эту картину… то, как Белла сидит на раковине, её ноги раздвинуты настолько, насколько позволяло узкое пространство, и я глубоко внутри неё, сжимаю в руках её задницу, резко двигаюсь вперед и назад, заглушая её стоны своими губами. Теперь, когда я представил это… это не так уж отвратительно. Вообще-то это даже сексуально. Но нет, не в этот раз. Это неправильно.

Белла права. Мне понадобится доктор, кто-то, с кем я смогу поговорить, не боясь, что Белла услышит о больных мыслях, которые крутятся в моей голове. Может мне будет легче говорить об этом с человеком, с которым бы меня ничего не связывало. Кто-то, кто не будет смотреть на меня иначе, не будет испытывать отвращения, когда станет тяжело. С Беллой я часто не договаривал, боясь, что она увидит, кем я был на самом деле. Я больше не могу так. Я должен измениться. Но я также боюсь меняться. Белла полюбила меня таким, какой я сейчас, не знаю почему, но полюбила. И если я изменюсь, может она не полюбит нового меня.

Вот вам и наслаждение темнотой и покоем. Эти маленькие моменты пустоты никогда не длятся слишком долго.

Я открыл глаза и повернулся к Белле, которая выглядывала в окно. Мне всегда нравилось смотреть вниз с такой высоты, когда самолет заходит на посадку. Всё кажется таким миниатюрным, словно макет. Маленькие точки – машины, которые едут вдоль тонкой линии – шоссе. Маленькие дома, озёра, горы, поля. Это совсем непохоже на Нью-Йорк. Здесь не было так людно, не было так много построек… здесь было просторно, здесь были леса, и холмы, и деревья. Мне сразу же это понравилось, даже из самолета.

«Выглядит здорово», – прошептал я так, чтобы только Белла могла услышать, «Мы можем построить здесь хорошую жизнь, все вместе».

Я молился, чтобы она согласилась со мной… я ждал её ответа, или даже взгляда.

Она выдохнула и повернулась ко мне, слёзы сияли в её глазах. И она улыбнулась. Я легко задрожал, чувствуя облегчение и радость. Это значило, что она не жалеет об этом, или обо мне. Что она не злилась из-за того, что ей пришлось покинуть Нью-Йорк и все её мечты о том, чтобы закончить Нью-Йоркский Университет и начать там карьеру, как она сказала мне, когда мы только познакомились. Это значило, что она со мной, с нами – с Кэти, Беном и Анджелой, не смотря ни на что. И потом она заговорила.