Красная луна

— Да, — после некоторой паузы напряженно ответил он. — Он сказал правду. Если ты перестанешь обо мне думать, это пройдет. Ты сегодня уже пыталась это сделать.

— Ты это почувствовал?

— Нет, связь прервалась, — сказал он. Подул ветер, и лежавшее за нами поваленное дерево издало свой последний стон. — Луис велел мне подготовиться к этому. Велел и самому перестать думать о тебе, потому что ты тоже это сделаешь. Он с таким уже сталкивался в своей жизни.

Я подумала о Луисе, который жил один, сколько я его знала. Но он рассказал мне о том, что давным-давно знал девушку, которая вроде бы была похожа на меня. И говорил о ней с чувством и тоской.

— Он сам прошел через это, да?

Бен кивнул:

— Ты ему нравишься, но мне с тобой будет не очень безопасно.

— А мне с тобой?

— Тоже нет, — медленно проговорил он. — Так что, если хочешь, можешь положить этому конец.

— А что со мной будет, если я это сделаю?

Луис уверял, что все будет хорошо, но Луис не Бен. Доверяла я Бену.

— Ничего.

— Бен, — прошептала я. — Я чувствую, что тут есть что-то еще. Ты чего-то не договариваешь. Чего?

Он промолчал, и я посмотрела на него.

— Я тебе доверяю, — сказала я. — А ты мне?

Он сглотнул, а потом ответил:

— Да. Если ты положишь конец нашим отношениям, то у тебя все будет хорошо, а вот у меня — нет. Я могу пытаться держать себя в руках, но меня всегда будет тянуть к тебе. К твоим глубоким чувствам. Когда связь устанавливается, развязать эти узы уже нельзя, можно лишь… разрушить, если твой партнер — человек. Луис говорит, что со временем боль ослабнет, жить без твоих эмоций станет проще.

— Значит, ты будешь думать обо мне всегда?

— Да. — И я почувствовала, как ему грустно, несмотря на готовность отпустить меня, если я того захочу. Даже если это сломает его жизнь.

Но я не хотела, чтобы наша связь разрушилась. Родители меня любили, но никто не понимал меня так, как Бен.

И не поймет, потому что никто больше не может читать мои мысли.

И ничье сердце не раскроется передо мной так же, как его.

Он передо мной раскрылся.

И я не хотела бы, чтобы этому пришел конец.

Он это почувствовал, понял, какой выбор я сделала, и на меня нахлынула его радость. Ноги задрожали, но он обнял меня.

Бен двигался очень быстро — никто больше так не мог. Его губы коснулись моих, и весь мир расцвел.

В этом мире были только мы, и лес одобрял нашу связь — я почувствовала, что ветви деревьев начали раскачиваться, хотя ветра не было; я знала, что они понимают, что с нами происходит, они осыпали нас листьями, и мы нежились в этом листопаде.

Мне казалось, что поцелуй Бена может длиться вечно, как будто он хотел целовать и целовать меня, без конца, его влекло ко мне, и когда он понял, что меня это все еще удивляет, я почувствовала, какой прекрасной кажусь ему, такой прекрасной, что словами не описать.

Уловив, как воспринимаю его я, Бен покраснел, и, прижимаясь к нему, я почувствовала, что он стал очень теплым, он не мог в это поверить, в то, что именно так я его вижу, но это было правдой, и теперь он тоже это знал.

Он вздрогнул, и я почувствовала сокращение мышц на его спине, потом они расслабились и удлинились, стали тоньше.

Он нервно вздохнул и оттолкнул меня.

— Бен? — начала я, но он покачал головой и сказал:

— Я так хочу быть с тобой, что не знаю… не знаю, что может произойти.

— Бен, — повторила я, желая снова обнять его.

Я потянулась к нему, зная, что он чувствует мое влечение. Он чувствовал, что в тот момент я была живой, как никогда. И что я хотела его.

Вдалеке завыл волк. Вскрик получился коротким, резким, и я застыла.

Бен не знал, что будет, если мы зайдем дальше.

То есть не знал, сможет ли он остаться человеком.

— Я ни за что не причиню тебе боль, — пообещал он, и я почти физически ощущала его надежду.

И страх.

Мы смотрели друг на друга. Меня охватили тысячи чувств, его тоже, и…

Это было чересчур. Луис вроде бы говорил что-то про мою силу?

Почему бы мне не попробовать использовать ее, в чем бы она ни заключалась? Почему бы не сделать то, зачем я сюда пришла?

— Нет, — сказал Бен, когда я пошла прочь, а потом повторил еще раз, громче.

Я повернулась и посмотрела на него.

— Надо, — сказала я. — Я пришла сюда ради этого, ради родителей и дома. Я не могу об этом забывать. Не должна.

21

Бен схватил меня за руку, и я почувствовала, что в доме…

Я почувствовала, через Бена, что там что-то есть, и это была ненависть. Простая, чистая и чрезвычайно сильная.

Она была направлена на лес. На меня.

Тот, кто жаждал моей смерти, был здесь, и совсем недавно: я была в этом уверена, так же как в том, что дерево было подрублено специально, чтобы меня убить.

Если бы не Бен, меня бы уже не было в живых.

Я задрожала, отстранилась от него и посмотрела в сторону леса.

— Оно ушло, но я его чувствую. Оно было тут, в доме. И это — оно… — Я показала на упавшее дерево. — Это когда-нибудь прекратится?

— Не знаю, — ответил Бен.

— А ты… мы? Что нам теперь делать?

Я знала, каков будет ответ, еще до того, как он произнес его, — сначала почувствовала его неуверенность, а потом он снова сказал:

— Не знаю.