Красная Луна

– Это значит, что вовлечен кто-то на более высоком уровне, чем те люди, которые их арестовали. Те были из министерства общественной безопасности, и на их стороне нет настоящего «тигра». Вероятно, им не хочется попасть под перекрестный огонь.

– Так речь идет о борьбе кланов?

Пэн Лин кивнула, глядя на Та Шу поверх чашки, и отпила крохотный глоток.

– Думаешь, к этому имеет какое-то отношение Чань Гуолян? – спросил Та Шу.

– Конечно. Вероятно, именно его служба безопасности отправила ее домой с Луны. Думаю, он сам и послал ее туда.

– С чего бы это?

– От нее одни неприятности. Она связана с кое-какими группами диссидентов.

– Ого! Хвост виляет собакой?

– И в Гонконге, и в остальном Китае. Пока она была здесь, Чань не знал, как отвадить ее от этих диссидентов, вот и сбагрил на Луну. Так говорят. Но она явно способна доставить неприятности откуда угодно.

– И выпутаться из них.

– Возможно. Трудно сказать, пока мы ее не найдем.

– А вы будете искать?

– Да. Чань Гуолян мне нравится. Мы неплохо сработались и занимаем одну сторону в Постоянном комитете. И мне нужно знать, что происходит. Если дочь Чаня захватил кто-то из его недругов, они могут заставить его выполнить свои требования. А это может плохо кончиться для нас обоих.

– А Чань разве не из новых левых?

– Мне не нравится это название, но он склоняется к этой фракции.

– А ты?

Она снова отпила чай.

– Попробуй, неплохой чай.

Он глотнул – чай уже достаточно остыл. Как объяснила Лин, это был белый чай под названием «Горсть снега». Один из ее любимых юньнаньских сортов. Мягкий, но с выразительным вкусом и нежным ароматом. Та Шу сделал глоток побольше, наслаждаясь самой сущностью вкуса Земли. Чувствуя, как прочно на ней стоит. Да и белый чай он пил редко.

После паузы, когда она пила чай и раздумывала, Пэн Ли сказала:

– Ты же меня знаешь. Я всегда выступаю за вэйвэнь. Поддержание стабильности. Все старые традиции. Приверженность идеалам. Гармоничное общество. Научный взгляд на прогресс. Все старые добрые порядки.

– Настоящий даосизм, – сказал Та Шу.

– И конфуцианство. Точнее, неоконфуцианство. Как у Дэна Сяопина. Мне это нравится. И хорошо мне подходит, ведь у меня практический склад ума. Но теперь появились новые левые, мечтающие опять вернуться к социализму.

– К социализму по-китайски, – добавил Та Шу. Так с 1978 года называло свой путь каждое правительство.

– Конечно. И не пойми превратно, но именно по этой причине мне и нравятся новые левые. Это способ вырваться из лап глобализации. Сплотить китайцев. И потому я склоняюсь к этому пути, но это строго между нами. Либералы мне нравятся меньше, потому что хотят внедрить западные ценности, а значит, они – часть процесса глобализации. Но и либералы в чем-то правы. Нужно принять во внимание самые дельные их предложения. Взять лучшее от обеих сторон.

– Найти верный узор, – кивнул Та Шу. – Инь и ян.

– Точно, твой любимый фэншуй. Гармоничное равновесие. Тройная прочность.

– И тем не менее все живое всегда слегка не в равновесии. Так какая идея либералов тебе нравится больше всего?

– Это легко. Диктат закона.

– Включая независимость судей? Странно слышать от тебя такое.

– Только между нами – да. Не понимаю, как диктат законов может навредить партии. Только не наша конституция. Это может поставить заслон на пути семейственности и коррупции. Мне и в самом деле кажется, что стоять выше закона – это неправильно.

– И это говоришь ты!

– Да.

– Но партия стоит выше закона.

– Партия создает законы, но ей не следует стоять выше них. Члены партии не должны быть выше закона, вот что важно. Люди должны доверять партии.

Та Шу отхлебнул чай и посмотрел на Пэн Лин.

– Хвост виляет собакой?

– Может, и так. Диктат закона всегда был преимуществом Гонконга над материковым Китаем. Они переняли это от британцев и сохранили в течение пятидесяти лет после передачи. Вот почему они достигли такого успеха. Мы отстроили Шанхай в попытке сделать его конкурирующим финансовым центром и немного обуздать Гонконг, но Шанхай всегда принадлежал партии, иностранцы не доверяли ему так, как Гонконгу. Так что можно назвать диктат закона и ценностью для экономики. Он делает нас сильнее.

– Когда ты говоришь «нас», то подразумеваешь партию?

– Нет, Китай.

– Крамольная мысль для члена Постоянного комитета!

– Я не всякому это говорю. Надеюсь, это останется между нами, а кабинет не прослушивается. Мне хочется поделиться с тобой своей точкой зрения.

– Насколько я понимаю, ты хочешь стабилизировать положение, соглашаясь и с новыми левыми, и с либералами. Тут нужно нащупать каждый камешек под ногами!

– Что ж, всем придется перебраться через реку.

– А это не просто принцип двух абсолютов, как у Хуа Гофэна?[13]

– Нет. Хуа считал, что нужно делать так, как хотел Мао. Это и есть принцип «двух абсолютов». Да брось, я же умнее. Я просто стараюсь предотвратить полный хаос.

– И строительство базы на Луне тоже твоя идея?

Она засмеялась.

– Ох, ну не такая же я древняя! Когда мы отправились на Луну, я еще посещала твои занятия.

– Я знаю. Но это был хороший ход. И потому похоже на тебя.