Красная луна. Советское покорение космоса

История молодого Икара, который слишком приблизился к Солнцу и погиб в результате этого безрассудного поступка. История первой «авиакатастрофы», вызванной неопытностью и юношеской дерзостью[42]. Икар и его отец Дедал, выдающийся инженер с сомнительными моральными ценностями, были пленниками на острове Крит. Владыка острова, царь Минос, держал их в лабиринте, который Дедал построил для Минотавра, чудовища, рожденного от союза царицы Пасифаи с белым быком. Минос запер Дедала и Икара в лабиринте в наказание за то, что Дедал научил Ариадну, царскую дочь, безумно влюбленную в Тесея, дать герою клубок ниток, что позволило ему убить чудовище, пожирающее юношей и девушек, и выйти из лабиринта целым и невредимым. Многоходовое повествование, в котором переплетаются человеческие пороки и добродетели, свобода воли и рок, вечные темы, волнующие нас и сегодня.

Чтобы выбраться из плена, Дедал сделал крылья из перьев, скрепленных воском, и нацепил их себе и сыну. Увлекшись полетом, Икар позабыл отцовские наставления, он поднимался все выше и выше, пока солнечные лучи не растопили воск. Вмиг бравада обратилась трагедией: юноша упал в море. Предостережение всем дерзким, честолюбивым, гонимым жаждой познания[43].

От мечты рукой подать до фантастического рассказа. Высмеивая сочинения о воображаемых путешествиях, Лукиан из Самосаты, древнегреческий писатель ассирийского происхождения, живший во втором веке нашей эры, откровенно признавался, что будет говорить «о вещах, которые не видел и о которых не слышал ни от кого; более того, о вещах, которые не существуют и никогда не могут существовать» («Правдивая история», Г), в частности, его корабли за Геркулесовыми столбами попали в бурю, были подняты на воздух и доставлены на Луну гигантскими волнами[44]. Эта блестящая поучительная пародия на «Одиссею» Гомера положила начало традиции выдуманных путешествий к звезде по имени Диана[45]. То, что у Цицерона оставалось на уровне somnium[46], у Данте во второй песне «Рая»[47] представляет стройную модель, мистическую и научную (как понималось мироздание наукой в то время).

Сочиняя свою эпическую поэму, Лудовико Ариосто даже изобрел своего рода космический корабль ante litteram[48]: крылатый конь с грудью и передними лапами льва, «исчадье кобылицы и грифона» («Неистовый Роланд», песнь IV, 18), на котором Астольф спешит на Луну, чтобы вернуть своему другу Роланду разум, потерянный из-за несчастной любви^{5}. Храбрый рыцарь Роланд должен вернуться в строй и сражаться за победу истинной христианской веры, а миссию помогает выполнить фантастический гиппогриф, генетически невозможный, но сочетающий в себе три качества – быстроту, силу и способность летать.

В следующем столетии, чтобы проиллюстрировать свои астрономические открытия и популяризировать научные знания, Иоганн Кеплер использовал необычный прием, описав полет на Луну сына исландской ведьмы – аватара блестящего немецкого ученого, который добрался до Луны благодаря сатанинскому ремеслу матери. Почти одновременно с этой историей, опрометчиво написанной в то время, когда Катарина, мать Кеплера, ожидала препровождения в тюрьму по обвинению в колдовстве, появился роман Сирано де Бержерака, либертина, прославленного пером Эдмона Ростана. Главный герой рассказывает, что он попытался подняться к Луне с помощью склянок, наполненных росой, которая, как известно, испаряется, притягиваемая солнечными лучами. Наконец, ему удалось достичь намеченного, используя заряды ракет из фейерверков, приготовленных для празднования именин святого. Предложивший столь смелое техническое решение в контексте едкой сатиры носатый гасконец, влюбленный в Роксану, мог бы стать первым в истории космонавтом, пусть и виртуальным, если бы не китайский мандарин Вань Ху[49]. На Востоке еще в XVI веке бытовала легенда, что он полетел на Луну на стуле, поднятом в воздух при помощи примерно пятидесяти ракет, заполненных порохом.

Никто не знает, что случилось с этим смельчаком, однако нетрудно себе представить. Его подданные, которые помогали поджигать запалы ракет, сообщили, что хозяин исчез в дыму во время попытки взлета и не осталось никаких следов ни от него, ни от его примитивного космического корабля. Героическое самопожертвование, реальное или легендарное, обеспечило отважному воздухоплавателю место в истории и еще одно, не столь эфемерное, в лунной топонимике. В честь него назван в 1970 г. кратер, расположенный на обратной стороне спутника Земли, рельеф которой менее изучен.