Красная мантия

Я выпил и сел к столу. Уже около месяца я не слышал музыки игральных костей, и искушение было непреодолимо. Тем не менее игра доставляла мне мало удовольствия. Я бросал кости, выигрывал его кроны – он был сущий ребенок в этой игре, – но мои мысли были в другом месте. Здесь что-то таилось, чего я понять не мог; я чувствовал какое-то новое влияние, на которое я не рассчитывал; здесь крылось что-то столь же непонятное, как и присутствие войска. Если бы капитан прямо отверг мое вмешательство, выгнал меня за двери или велел посадить на гауптвахту, я еще догадался бы, в чем дело. Но эти нерешительные намеки, это пассивное сопротивление ставило меня в тупик. Не получили ли они каких-нибудь известий из Парижа? Может быть, король умер? Или кардинал заболел? Я спрашивал их об этом, но они говорили: «Нет, нет, ничего подобного!» – или давали мне уклончивые ответы. И когда пришла полночь, мы все еще играли и говорили друг с другом загадками.

Глава 9. Вопрос

– Подмести комнату, сударь, и убрать этот хлам? Но господин капитан…

– Капитан в деревне, – невозмутимо ответил я. – Поворачивайся скорее, любезный. Не разговаривай. Дверь в сад оставь открытой, так.

– Конечно, сегодня прекрасная погода… И табак господина лейтенанта… Но господин капитан…

– Не приказывал? Зато я приказываю, – ответил я. – Прежде всего убери эти постели. И пошевеливайся, голубчик, или я найду чем расшевелить тебя!

– А сапоги господина капитана? – через минуту послышался вопрос.

– Вынеси их в коридор.

– В коридор? – повторил он, глядя на меня.

– Да, идиот, в коридор!

– А плащи, мосье?

– Там есть гвоздь за окном. Повесь их, пусть проветриваются.

– Проветриваются? Они слегка сыроваты. Но… Готово, готово, сударь, готово! А кобуры?

– И их также, – сердито ответил я. – Выбрось их отсюда! Фи! Вся комната пропахла кожей. Ну, теперь надо очистить очаг. Стол поставь перед открытой дверью так, чтобы мы могли видеть сад. Так! И скажи кухарке, что мы будем обедать в одиннадцать часов и что к обеду выйдут мадам и мадемуазель.

– В одиннадцать? Но господин капитан заказал обед к половине двенадцатого.

– В таком случае пусть кухарка поторопится. И заметь, если обед не будет готов к тому времени, как мадам выйдет сюда, ты вместе с кухаркой жестоко поплатишься за это.

Он вышел, и я оглянулся вокруг. Чего еще недоставало? Солнце весело сияло на лощеном полу, воздух, освеженный прошедшим ночью дождем, свободно проходил сквозь отворенную дверь. Несколько пчел, уцелевших с лета, жужжали снаружи. В очаге потрескивал огонь, и старая собака, слепое и дряхлое создание, грелась подле него. Больше ничего я не мог придумать и молча следил за тем, как человек накрывал стол.

– На сколько приборов, мосье? – спросил он с тревожным видом.

– На пять, – ответил я, не будучи в состоянии удержаться от улыбки.

В самом деле, что сказали бы у Затона, если бы видели, что Беро превратился в хозяйку? На стенной полке стояла белая глазированная чаша старинного фасона, времен Генриха II. Я снял ее, положил в нее несколько поздних цветов, поставил ее посредине стола и отошел, чтобы издали полюбоваться ею. Но через мгновение, когда послышались женские шаги, я с каким-то испугом убрал ее, и мое лицо вспыхнуло от стыда. Но тревога оказалась напрасной, а я через несколько минут принял иное решение и снова поставил чашу на место. Давно уже я не делал подобных глупостей!

Но когда мадам и мадемуазель сошли к обеду, им было не до цветов и не до наслаждения комнатой. Они слышали, что капитан рыщет по всей деревне и по лесу в поисках беглецов, и там, где я рассчитывал увидеть комедию, нашел трагедию. Лицо мадам было так красно от слез, что от ее красоты не осталось и следа. Она вздрагивала и пугалась при каждом звуке и, не найдя слов в ответ на мое приветствие, могла только упасть в кресло и молча заливаться слезами.

Мадемуазель была не в более веселом настроении. Она не плакала, но ее обращение было сурово и гневно. Она говорила рассеянно и отвечала с раздражением. Ее глаза блистали, и видно было, что она силится сдержать слезы и прислушивается к каждому звуку, доносившемуся извне.

– Ничего нового, мосье? – сказала она, садясь на свое место и бросая при этом на меня быстрый взгляд.

– Ничего, мадемуазель.

– В деревне обыск?

– Кажется, что так.

– Где Клон?

При этом она понизила голос, и на лице ее усилилось выражение тревоги. Я покачал головой.

– Думаю, что они его заперли где-нибудь, – ответил я, – и Луи также. Я не видел ни того, ни другого.

– А где?.. Я думала найти их здесь, – пробормотала она, искоса поглядывая на два пустых места.

Слуга принес кушанья.

– Они скоро будут здесь, – спокойно ответил я. – Но не будем терять времени. Немного вина и пищи подкрепят силы мадам.

– Мы переменились ролями, – сказала она с печальной улыбкой. – Вы сделались хозяином, а мы – гостями.

– Пусть будет так, – весело сказал я. – Советую вам отведать это рагу. Полно вам, мадемуазель, ведь голодать не полезно ни при каких обстоятельствах. Хороший обед не одному человеку спас жизнь.