Красная маска (original ver.) (СИ)

- Ты знаешь, что женщины всегда говорят противоположное тому, чего хотят? «Дорогая, купить тебе это кольцо с бриллиантом?», а она «Нет-нет, что ты!». И глаза блестят в ожидании, когда ты навяжешь ей это кольцо. Или «ты обиделась? Дай я тебя обниму!», а она «уйди от меня, убери руки!». И стоит, повернувшись спиной, ни шагу в сторону, мол, чего замер, скотина, обнимай, давай. Так что жди, скоро буду!

- Я не… - он положил трубку. Отлично, ещё не хватало ДонУна в квартире Джуна! Впрочем, тот вряд ли раньше придет с работы и увидит тут непрошенных гостей.

Не прошло и получаса, как в дверь раздался звонок. Выключив телевизор, который я смотрела, даже не сосредотачиваясь на том, что по нему показывали, я пошла в прихожую и открыла. В кожаной куртке с каплями дождя на плечах, ДонУн, как нахохлившийся воробей, тер ноги перед порогом, держа в руке белый бумажный пакет. В его спешащем виде не было и грамма того пафоса, который он излучал обычно, но даже такой, он был полон лоска и своеобразной элитной красоты.

- Это тебе, но я тебе это дам только в машине. Поехали ко мне. – он с недоверием оглядел обстановку, шагнув вперед.

- Что это? – протянула я руку к свертку, тут же спрятанному от меня за спину.

- Твоя мама сказала, что ты обожаешь пирожки с вишней. – улыбнулся он. – Ещё даже горячие.

- Когда ты успел у неё спросить?! – распахнула я глаза.

- Позвонил и спросил. Для чего иначе мы телефонами менялись? Сказал, что хочу сделать тебе приятное на Сейшельских островах. – я привалилась к стенке. Вот же досужий!

- Зачем сразу ехать к тебе?

- Потому что у меня мне будет удобнее за тобой ухаживать, – ДонУн снял ботинки, чтобы подойти ко мне ближе. – уложить в постель – в плохом и скучном смысле – отпаивать чаем и греть под одеялом.

- Да не надо за мной ухаживать! – всплеснула я руками. Я вот-вот сама поверю, что у меня грипп. – Я похожа на немощную? Приглядись внимательно.

- Не знаю, выглядишь ты всегда хорошо, мне трудно судить. – я посмотрела на себя в зеркало. Не накрашенная, с небрежно забранными в резинку волосами, в растянутом домашнем свитере. Шутник он, однако.

- Это ты называешь «хорошо»?

- А что не так? Килограммов искусственной ерунды нет на лице? Вообще-то, это здорово. – ДонУн несмело потянул меня за край рукава. – Ну, поехали, пожалуйста…

- Мне собраться надо! – сдалась я. Когда он начинал что-то упорно просить и умолять, то выглядел так впечатляюще жалко, что отказать было невозможно.

- Что тут собираться? Оделась, обулась, и поехали! – я пошла в спальню за телефоном. Он последовал за мной. Кинув мобильный в сумочку, я осмотрелась. ДонУн посмотрел на кровать. На ней лежала одна подушка. Мне показалось или его лицо преобразилось от радости? – Пирожки остывают!

Для не завтракавшего человека это была сильная приманка, хотя до этого я совершенно не чувствовала потребности в еде. Но ведь пирожки с вишней! Мама, ты предатель. Я перекинула ремешок сумки через плечо, и молодой человек схватил меня за руку, потащив на выход.

- А переодеться? – уперлась я пятками.

- Тебе только из двери до машины и обратно прыгнуть, зачем эти сложности? – сняв с крючка моё пальто, он накинул мне его на плечи. Я еле натянула сапоги на теплые носки. Обычно они легко скользили по капрону, а не по шерсти.

Хорошо, что был будний день и все в городе в основном были на работе или занимались своими делами. Потому что я в жизни не выходила на улицу в таком виде. Поторапливая саму себя, чтобы никому не попадаться на глаза, я села в тачку ДонУна. Он положил мне на колени пакет.

- Вот теперь кушай. – парень завелся и мы поехали. Дворники тихонько поскрипывали, подогрев сидений усыплял, а пирожки были изумительно мягкими и вкусными. Я согласна была остаться здесь и больше никуда не ходить. На душе немного полегчало. Не забывать бы изображать простуженную, а не контуженную на голову вчерашними событиями.

- Так, что там Ким ДжонИн?

- Узнаю тебя, - улыбнулся ДонУн, посмотрев на меня, жевавшую с деловым видом. – милый хомячок.

- Иди ты! Рассказывай, давай.

- Ну, ничего особенного. Обычный человек. На удивление, не из богатеев и не из «аристократии». Поговорил с ним, пригрозил. Впрочем, поняв мою осведомленность, он и сам понял, что от тюрьмы в паре шагов. Так что назвал следующего. – с полным ртом, я хотела сказать довольное «о-о! Мы и этого расколем», но получилось невнятное «у-ум! Ы и эоо аскоим». – Сиди ты, не рыпайся. Я со следующим тоже сам разберусь. Вон, довела себя неугомонностью своей уже, заболела.

Проглотив очередной кусок, я недовольно запыхтела.

- Просто сезон такой! Расследование тут ни при чем. – если бы он знал, до чего я довела себя, и не только себя, этим расследованием. Дура, какая же я недоделанная! Воспоминания опять нахлынули на меня. Почему ничего в жизни нельзя вернуть и исправить? Я никогда не смогу освободиться от вины. Совесть, как ржавчина, имеет свойство разъедать.

- Эй, ты меня слушаешь? – я опомнилась. Он, оказывается, продолжал говорить, пока я поддалась надлому разума. Из этого надлома, как из щели, сквозняком летели горести и разочарования.