Красная мельница

Лишившись почти всего поголовья скота, Баженов занимался теперь охотой. Работников распустил по домам. Раньше по соседству жили два брата. Младшего в 14-м забрали на службу. Приходили несколько весточек с Австрийского фронта, но после связь оборвалась. А старший ушел с сыном зимой в начале 17-го в тайгу на охоту и не вернулся. То ли замерзли где, заблудившись, то ли нарвались на медведя-шатуна. Одним словом, сгинули. Тайга она и есть тайга, она всегда покрыта тайной. У брата остались жена и дочь Настя. Жена попереживала было, но вскоре слюбилась с одним из приискателей. Подалась с ним в другие края искать лучшей доли. Настя вернулась через полгода с печальной вестью. Матушка простудилась и померла в лазарете, а без нее оставаться там повзрослевшей девушке мочи никакой не стало из-за домоганий похотливого отчима. Дядя Федот с радостью принял в дом племянницу. Какая-никакая – помощница по хозяйству. Не чужая. Своя кровинка. Стали жить под одной крышей. Дядя прикидывал, если подвернется подходящий человек, выдать Анастасию замуж, но грянула революция. Она сломала планы.

* * *

По сельской местности змеевидно ползла продразверстка, оставляя после себя разоренные амбары и пустые от скотины дворы, обрекая на голод и нищету крестьянские семьи. Из волости приехали на подводах конармейцы-продотрядовцы. Обвешанные оружием, они бесцеремонно шарили по двору. Заглядывали в стайки для скота и курятник. Не забывали нырнуть в погреб. Тыча в грудь револьверами, требовали скот, зерно. Ладно бы раз. А то повадились снова и снова. И всякий раз новые лица. И все они твердили одно и то же: «Отдавай, отец, чего тебе лишнее…»

Приезжие общались вроде обходительно, но непременно тыкали оружием. Но может ли считаться лишним то, что горбом заработано? Сгоряча порывался Баженов достать из тайника винтовку, подкараулить конников на глухой дороге и перещелкать мерзавцев за грабеж среди бела дня, но держал себя в руках. Опасался не за собственную жизнь, а за племянницу Настю. Что с ней станет? И ее погубят, и красного петуха пустят на усадьбу.

Посуровели для него дни и ночи. Жаль было расставаться с нажитым хозяйством, так нежданно расстроенным сменой власти. Старший продотрядовец с гнилым и черным ртом оказался совсем сволочным человеком. Зачастив на баженовскую усадьбу, все чаще заглядывался на цветущую молодую хозяйку. Облизывая бесцветные тонкие губы, блудливо шарил нахальными масляными глазками по ее точеной фигуре, задерживаясь взглядом на обтянутой кофточкой тугой девичьей груди. Продотрядовец, одетый в штопаный пиджак и затасканные глиняного цвета штаны, перепоясанный ремнем, на засаленном картузе алела маленькая звездочка, недвусмысленно намекал отшельнику-богатею, что спасти положение может исключительно только его племянница. Для пущей убедительности он трогал рукоятку громадного маузера, заткнутого за ремень.

«Мало им моих лошадей да коров. Они, бесстыжие, хотят еще и девку для утехи реквизировать», – задыхался от бессилия Баженов.

…До чужого добра многие падки, велик соблазн, трудно устоять. И здесь роли не играет, что надето на башку: буденовка или казачий картуз с желтым или красным околышем. Казаки-то как раз блюдут честь и достоинство. Служилые люди – слуги государевы – хранители престола. Тут важно, кто манипулирует казачьим сословием, представляющим собой организованное самостоятельное войско, выражаясь современным языком – вид или род вооруженных сил державы.

Еще по зиме, когда возвращался из тайги, проверив заячьи петли, видел, как заготавливает лес для постройки мельницы Степан Ворошилов. Как двужильный, трудился посельщик, укладывая в штабель заготовленные бревна.

«Ну-ну, – размышлял Федот Евлампиевич. – Все бы ничего, да только смута черным потоком течет по России. Однако, скоро возьмут мужиков за горло сегодняшние подпольные революционеры. По природе своей они, должно быть, рождены вольнодумцами. Но что они смогут дальше-то делать? С речами своими крамольными? И что ожидает таких, как Степан Ворошилов?..»

Глава X

Гражданская война в Забайкалье носила маневренный характер. Воюющие стороны попеременно то наступали, то отступали. Громыхая и лязгая на поворотах жесткой сцепкой металлических вагонов, бронепоезд «За власть Советов» медленно продвигался по железной дороге на восток. Угрожающе двигались хоботами стволов орудийные башни. К смотровым щелям прижались в напряжении красноармейцы, внимательно изучая прилегающие к полотну окрестности, под каждым кустиком таившие опасность. Позади бронепоезда оставалась изуродованная железнодорожная колея. Если на пути встречался мост, его минировали и без промедления взрывали. Надо было торопиться, наступал на пятки мятежный чехословацкий экспедиционный корпус. В районе Байкала от наседавших чехов удалось оторваться благодаря пришедшей в голову Сергея Лазо мысли о выводе из строя железнодорожного полотна и мостов. Команда бронепоезда спиливала телеграфные столбы, а проволоку топила в речках, обмотав ею булыжники.