Красная мельница

В июне 1928 года пришли сверху директивы, запрещающие внутридеревенскую продажу хлеба, то есть вводилась государственная монополия на хлеб. В селах и деревнях активисты начали производить обыски хлебных запасов. Необходимое в хозяйствах зерно, которое оставлялось на прокорм семьи, и семена изымались полностью, а чтобы замести следы сего разбоя, относили такие хозяйства к третьей категории, то есть лишенными льгот, и объявляли их срывающими хлебозаготовки и нарушающими хлебную монополию. А директивы все ужесточались! В феврале 1929 года поступило запрещение на аренду земли кулаками, а в ноябре того же года их лишили всякого голоса во всех видах кооперации. Но этого было мало, Зажиточные крестьяне, трудившиеся от зари до зари, имели от такого труда еще накопленные запасы имущества и продуктов, которые делали их в какой-то мере экономически и нравственно независимыми в своей деятельности и жизни. Это позволяло им, несмотря на внешнее разрушающее давление, сохранять в себе крестьянскую личность. Но существование именно таких крестьян было главным препятствием для силовой коллективизации. Потому более 35–45 процентов общей суммы налогов было возложено на зажиточных крестьян. Бедные хозяйства, составлявшие в селе менее 20 процентов, от налогов освобождались.

В марте 1930 года процесс коллективизации был приостановлен статьей Сталина “Головокружение от успехов”, опубликованной в газете “Правда”. Затем последовало постановление ЦК ВКП(б) “О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении”. Тактически данное решение было правильным, так как наступало время сева, требовалось провести перегруппировку сил, остановить ретивых администраторов. Началась кампания осуждения перегибов.

Весной того же года в деревню направился поток рабочих “25-тысячников”. В Забайкалье их приехало около 300 человек. В том числе 50 ленинградцев. Разворачивается работа по подготовке актива на краткосрочных курсах счетоводов, пекарей, трактористов, бригадиров.

Летом 1930 года забайкальские районы перешли в подчинение Восточно-Сибирскому краю, и выселение забайкальских “кулаков” было задержано на год. Жизнь начала 1930-х годов протекала на фоне создания крупных коллективных хозяйств путем объединения единоличных дворов и раскулаченных участков. В деревне происходил процесс, приведший к исчезновению и кулаков, и бедняков, и середняков, самого понятия – крестьянин-единоличник. В обиход были введены новые понятия – колхозное крестьянство, колхозник. Коллективизация сельского хозяйства обеспечивала условия для осуществления промышленного скачка, приводила к централизации внутренних источников финансирования, к обеспечению индустриализации дешевой рабочей силой, финансированию ее за счет продажи за границу изъятого у населения хлеба».

* * *

– Ужас, что творится, девки, просто ужас, – рассказывал вечером жене Зинаиде и невестке Елизавете взволнованный Ефим. – В соседнем селе на сходе было решено одну семью раскулачить, но оставить. Как выразился сход, хозяин делал много добра людям, будучи выборным старостой на селе, и был глуховат. Но его выгнали из собственного дома.

– И куда же они, сердешные? – изумились женщины, слушая Ефима.

– Делать нечего, стали рыть землянку на берегу реки.

Так вот. А было у этого крестьянина, о котором толковал Ефим Ворошилов, в хозяйстве на шесть человек – самих двоих, трех дочерей и одного сына – четыре дойных коровы, шесть запряженных лошадей, две телеги, шесть саней, шесть комплектов сбруи, семь серпов, шесть кос, четыре топора, четыре пилы, плотнично-столярный инструмент, два плуга, три сохи, три бороны, тридцать пчелосемей, гумно, амбар, навес и скотный двор, баня и дом из сеней, прихожей, избы и горницы да тесовый забор на столбах. Все это движимое и недвижимое имущество было описано и изъято в колхоз в фонд взносов бедняков, за исключением топора, пилы, двух лопат, лома, двух серпов, рубанка и четырех стамесок. Даже последнюю овчинную шубейку сняли с плеч хозяйки. Со словами «Прости им, Боже, не ведают сии, что творят!» – перекрестился, поклонился глава семейства на все четыре стороны и пошел с сыном рыть землянку на берегу реки, куда и переехала обобранная семья. В отнятый у него дом въехала семья соседа-бедняка, первого на деревне пьяницы и оборванца.

Потянулись за околицу прижатые с боков конвоирами санные и тележные вереницы повозок в дождь, грязь, снег да мороз, набитые детьми, отцами и матерями, стариками и старухами и прикрытые чем попало – рогожей, зипунами, тряпьем, половиками и рваными одеялами.

На каком-то этапе выселенные семьи разделились на трудоспособных и нетрудоспособных членов. Первые пошли на лесозаготовки, сплав, строительство лагерей для себя, а вторые – в поселения. Разрешалось брать на одну семью выселенцев серп, две мотыги, заступ, два топора, поперечную пилу, две косы, продуктов на два месяца.