Красная охра

— Это называется «парадокс выжившего», дружище, — сказала она сквозь зубы. — И он не так уж хорош, если разобраться. Прославить спасительницу могут только те, кому она пришла на помощь. А те, кого я не смогла, не успела спасти — они ведь уже никому ничего не расскажут. Из этого получается неправильное впечатление о моем могуществе, в которое верит все больше людей… а любое вмешательство ведет к тому, что в конце концов опять получается какая-нибудь мрачная и кровавая дрянь.

— Как это?

— Ну, вот смотри: пару часов назад мы порубили на том поле чертову кучу падальщиков. Вроде бы хорошее дело! Вот только там валяется теперь две дюжины металлических скелетов, которых очень скоро найдут…

— Коршуны!

— Или другие падальщики, которых снова придется убивать. На месте пастбища бизонов образовалась площадка для выгула враждебных и агрессивных машин. И что получается в итоге? Чем больше мертвых падальщиков, тем больше живых падальщиков. Замкнутый круг, из которого нет выхода.

— Ты так здорово говоришь… — восхитился Артек. — Почти как наши Старейшины, когда рассказывают о священных Инструкциях Предтеч, только тебя легче понять. Намного.

— Будем считать это комплиментом, — подмигнула рыжая. — А Инструкции я читала, конечно, самые разные — и большинство из них вовсе не так интересны, как тебе, может быть, кажется. Предтечи — это вовсе не всемогущие божества, жаждущие передать знания своим далеким потомкам…

— Нет?

— Нет. По правде говоря, они были такими же, как мы. Ленивыми, злыми, завистливыми… только с куда более смертоносным оружием. И Инструкции их по большей части все о том же — просто заметки одиноких и несчастливых людей посреди холодного мира. О чем это должно тебе говорить, дружище?

— О том, что на самом деле меня зовут Артек?

— Приятно познакомиться, Артек — но нет. Что в жизни можно полагаться только на самого себя и ни в коем случае — не на мутные послания из далекого прошлого. Чему давно мертвые могут нас научить?

— Например, что, если не хочешь умереть, нужно стать самым могучим воином! — гордо выдал всем известную истину парень. Охотница снова проверяла его! — Когда машины в панике бегут от одного твоего приближения, ты знаешь — жизнь прожита не зря!

Элой усмехнулась.

— Давай, Артек, ты поверишь человеку, от звука имени которого машины убежали бы за самые дальние поселения Банук, если бы это кто-то прописал в их поведенческих контурах… Нет ничего хорошего в том, чтобы уметь в совершенстве убивать машины. Совсем. Ни капельки.

Артек подобрал с земли челюсть. И это ему говорит живая легенда, великая защитница людей… ну ладно, рыжеволосая подтянутая девушка, которая на его глазах за пару ударов сердца располосовала в металлолом троих падальщиков?

— Но ведь… защита людей… и слава?

— Слава? — Элой грустно покачала головой. Видимо, слова парня задели ее за живое. — Знаешь, меня с самого раннего детства учили только одному — убивать. Я много лет называлась изгоем, племени не разрешалось со мной даже разговаривать, и единственной возможностью тогда…

— Всему племени?

— Был только один человек, мой наставник. Раст. Он погиб.

— Мне жаль.

— Спасибо. Я умею убивать машины потому, что это единственное, чему меня учили год за годом… Но это не я, не то, чем я бы хотела… — она оборвала сама себя, сердито уставившись в алые угли. Вокруг уже совсем стемнело. — Что ты делаешь в свободное время?

— Что… делаю?

— Ну, ты же не ходишь на охоту два раза в день, верно? Помогаешь по хозяйству, наверное, куда же без этого — но что кроме этого? Что тебе нравится делать?

Артек смутился.

— Да так… угольки собираю, известь, иногда покупаю разную охру — красную, желтую… Потом рисую на горных склонах. Ну… пытаюсь.

— Вот! — торжествующе воскликнула Элой. Ее глаза сверкали. — Вот оно!

Она вскочила — одним быстрым движением, только что расслабленно валялась на подстилке из травы и веток, и вдруг — уже на ногах.

— Покажи мне!

— Что? — опешил Артек.

— Не делай вид, что стираешь свои рисунки, не поверю! Покажи!

Парень поднялся на ноги медленно, как будто его вели к Судилищу, словно он совершил какой-то недостойный поступок. Да отчасти так и было! Мазня красками по камням не считалась достойным мужчины занятием, а что до судьи — Элой ведь и правда собиралась оценивать его труд… Зачем он вообще ляпнул про это?

Подхватив облитый огнежаром факел, они взобрались на пологие скалы: отсюда деревня выглядела маленьким светлым пятном в неподвижном и зловещем океане тьмы. Временами эта плотная вековая тьма вспыхивала мертвенными синими огнями — там бродили машины; иногда огни становились желтыми или красными, это означало, что там шел бой. Вокруг высились горы, высокие и неприступные — их верхушки еще горели холодным золотом заходящего солнца.

— Вот… тут. — Артек указал на нечто вроде длинной каменной полки, где от дождя и снега хранились его незамысловатые картины и краски. — Это самые первые, ерунда, в общем-то… а дальше, по этой вот тропинке…