Красная пелена

«Милый, ничего не бойся, да хранит тебя Иисус! Не волнуйся, Господь тебя исцелит. Я целыми днями молюсь за тебя. В воскресенье, восьмого, я приеду тебя навестить, и мы вместе пойдем в Божий храм. Я отдаю тебе свое сердце. Если ты не против, мы можем обвенчаться».

Мадемуазель П., Париж:

«Не падай духом, старина. Я тоже слепая, мне шестнадцать лет, и я хожу в школу. Еще я учусь играть на фортепиано. Давай переписываться, а? Ты знаешь алфавит Брайля?»

На протяжении пары недель я был местной знаменитостью.

Ко мне с утра до вечера приходили посетители, и я по сто раз отвечал на одни и те же вопросы. Среди них попадались всякие, в том числе довольно каверзные, и тогда я отшучивался. Люди реагировали по-разному: одни начинали смеяться, другие умолкали, понимая, что я не собираюсь перед каждым встречным-поперечным раскрывать душу. Но большинство напрягались, не готовые признать за мной право на чувство юмора. Но я просто не мог поступать иначе. Праздное любопытство слишком больно ранило меня.

У меня отбою не было от предложений. Меня приглашали в гости на выходные или на воскресный обед. Разумеется, я отвечал на эти приглашения отказом, но не потому, что боялся, а потому, что не хотел попадать в зависимость от кого бы то ни было. Я не нуждался в сочувствии и не желал превращаться в музейный экспонат. В душе я испытывал глубокую благодарность ко всем, кто отозвался на мой призыв, но превращаться в комнатную собачку не входило в мои планы. «С тем же успехом я мог бы общаться с аквариумными рыбками, – думал я. – Они хотя бы не задают идиотских вопросов».

На фоне всей этой суматохи я продолжал учиться машинописи. Я уже понял, что если мне и суждено обрести хотя бы долю самостоятельности, то это случится благодаря письму.

Короткая записка мадемуазель П., слепой шестнадцатилетней девушки, стала лишним подтверждением того, о чем я и так догадывался. Мое положение станет не таким драматичным, если я научусь печатать на машинке и освою азбуку Брайля. Кроме того, с некоторого времени у меня родилась идея поступить на курсы массажистов.

Поток писем и посетителей понемногу иссяк, но проблема с получением вида на жительство так и оставалась нерешенной. Ни один из моих гостей не выказал готовности заняться вместо меня улаживанием формальностей с префектурой. Должен сказать, что это действительно был геркулесов труд.

Зато одна из моих корреспонденток, мадемуазель К., поняв, насколько важно для меня иметь связь с миром, организовала у себя в классе сбор средств и преподнесла мне портативную пишущую машинку. Подумать только, ребята и девчонки, мои ровесники, не пожалели своих карманных денег и скинулись мне на подарок! Я испытывал к ним чувство искренней признательности, впрочем омраченное тенью печали. Стоит ли говорить, что я предпочел бы оказаться на их месте?..

Мое пребывание в санатории подходило к концу. Меня снова ждала клиника Кошена и очередная операция.

Пьер старался меня поддержать:

– Слушай, сегодня медицина реально творит чудеса!

Мохамед был настроен далеко не так оптимистично:

– Чудеса, как же! Они думают, что они боги! Верить в медицину – все равно что верить в Бога. И то и другое – пустой звук. Жизнь – не сахар, и нечего морочить себе голову несбыточными мечтами.

Глава 15

Хирург сделал мне операцию. Не знаю, на что он надеялся. Лично я не питал никаких иллюзий, убежденный, что зрение уже никогда ко мне не вернется.

Мои заботы в то время сводились к тому, чтобы найти в Париже жилье и поступить в училище или в университет. Со всем остальным я справлюсь.

Каждого человека, с которым я сталкивался – медсестер, санитарок, канцелярских работников, пациентов, посетителей, – я засыпал вопросами. В конце дня я подбивал итог. Через две недели методичных расспросов мне удалось раздобыть адрес молодежного общежития в XIV округе и центра обучения для слепых. Это была полезная информация, благодаря которой мое будущее представало не в таком уж мрачном свете, но насущной проблемы она не решала. У меня по-прежнему не было вида на жительство. Я понимал, что должен срочно найти выход. Я был готов переехать в любой заброшенный угол, лишь бы он располагался в Европе, а не в алжирском аду.

Ко мне постепенно возвращалась способность анализировать происходящее и строить планы на будущее. У меня не было ни денег, ни родственников, ни друзей, на поддержку которых я мог бы рассчитывать. Оставалась только моя собственная воля к достижению поставленной цели.

Данные задачи выглядели просто.

Мне нужен вид на жительство. Его выдает префектура полиции.

Для получения документа необходимо предоставить справку о том, что у тебя есть жилье, или работа, или студенческий билет. У меня не было ни первого, ни второго, ни третьего. Была только койка в больнице.