Красная перчатка

На кладбище идет дождь. Мы с Барроном стоим под одним зонтом, поэтому вода постоянно стекает мне за шиворот. Он обнимает меня, и я на миг склоняюсь к нему на плечо, словно это и вправду любимый старший брат, готовый защитить и утешить. Сами похороны получаются тихими и спокойными – речи-то уже сказаны. Даже у мамы иссякли слезы.

Или просто дождь слишком сильный.

Церемония окончена, Лила с отцом и телохранителями садится в машину и уезжает. На прощание она машет мне рукой.

Остальные отправляются домой к дедушке на поминки. Знакомые старушки из Карни потрудились на славу: стол так и ломится от разнообразных запеканок, пирогов и нарезок.

Пожилая женщина в черном твидовом костюме шепчет что-то своей подружке, а та со смехом отвечает: «Конечно же, нет, Перл! Я была замужем трижды, и ни один из моих мужей ни разу не видел меня без перчаток. И свои они не снимали».

Я иду на кухню.

На пороге комнаты меня останавливает мать. Тушь размазалась, превратившись в сероватые пятна, и поэтому кажется, что глаза у нее ввалились. И взгляд затравленный.

– Детка.

– Мама.

Я пытаюсь проскользнуть мимо. Лучше держаться подальше, и так уже перебор с эмоциями, больше я не выдержу.

– Я знаю, ты всегда восхищался Филипом.

Будто и не было последних шести месяцев. Последних трех лет. От нее сильно пахнет спиртным.

– Но мы с тобой должны быть стойкими.

Я молчу. Боюсь не удержаться и что-нибудь ляпнуть.

– Баррон настаивает, чтобы я переехала к нему. Волнуется, что я одна.

– Это здо́рово, – я действительно рад: может, брат сможет ее немножко отвлечь.

Одна из старушек внезапно бросается к маме с утешениями, и я сматываюсь подобру-поздорову. На кухне появляется чуть ошалевший Сэм. Конечно, столько преступников собралось, все щеголяют ожерельями из шрамов – он к такому не привык. Даника осталась в столовой и тоже явно не в восторге, еще бы – оказалась на сборище мастеров, в городе, повсеместно известном своими магами.

Надо напиться до бесчувствия и как можно скорее. Вытащив из бара бутылку водки, я хватаю три рюмки и на автопилоте спускаюсь в подвал.

Там все точно так же, как в детстве, когда я проводил лето у деда: сыро и холодно, слегка пахнет плесенью. Плюхнувшись на кожаный диван перед телевизором, я ставлю рюмки на журнальный столик, разливаю водку и с мрачной решимостью выпиваю все три, одну за другой.

Здесь оживают воспоминания. От этого мне становится чуть лучше, и одновременно хуже. Хуже, пожалуй, из-за самих воспоминаний.

– Ой, забыл, – я оглядываюсь на Сэма. – Надо было и тебе рюмку прихватить.

Сосед вопросительно поднимает брови и берет одну со столика.

– Может, я у тебя позаимствую?

Я рассеянно машу рукой.

– Мы сюда часто приходили с Лилой. Кино смотрели.

И с братьями здесь сидели. Помню, как, лежа на полу, играл с Филипом в морской бой – так смеялся, чуть не обмочился. Помню, как уже подростками Антон и Филип выгоняли нас из комнаты и смотрели ужастики. Мы с Барроном сидели на лестнице и осторожно подглядывали, трясясь от страха.

Наливаю еще. Две рюмки себе и нехотя одну Сэму.

– Что у вас с Лилой? Я думал, она тебе нравится. Ну, помнишь, в прошлом году, когда приключилась та история. Но в Веллингфорде ты ее старательно избегаешь.

Как же я себя ненавижу. Выпиваю водку залпом, даже не поморщившись.

– Не хочу об этом говорить. Не здесь. Не сегодня.

– Ладно, – нарочито спокойно соглашается Сэм. – А о чем ты хочешь говорить?

– О своей новой карьере. Буду помогать федералам поймать убийцу брата. Прямо как в «Команде аутсайдеров».

– Этот сериал никто не смотрит. Только пятидесятилетние старики.

Кто-то спускается по лестнице. На всякий случай я наливаю еще (вдруг они стащат у меня бутылку – в такой компании держи ухо в остро) и громко провозглашаю:

– Прекрасный сериал, очень жизненный. Вот так и заживу. Дадут мне значок и пистолет, буду гоняться за злодеями.

Меня захлестывают приятные ощущения. Как все замечательно. Словно во сне, не хочу просыпаться.

– Злодеи, говоришь? – Даника тоже плюхается на диван. – А вы видели Бетти Душегубку? На ней золотая маска. Значит, это правда! Она убила своего последнего мужа и из-за отдачи лишилась носа.

Показываю на выстроившиеся рядком рюмки, и Даника берет одну. Какой я сегодня щедрый, только бред какой-то несу.

– Буду их арестовывать и звать злодеями. А Бетти не буду. Бетти она и есть Бетти. Обычно я ее зову «тетя Бетти», но неважно.

– Я не совсем уверен, – Сэм поворачивается к своей девушке, – но, по-моему, наш пьяный друг пытается сказать, что к нему подкатывали агенты ФБР.

– Даже секретные документы мне дали, – поддакиваю я радостно.

– Да уж, везет тебе, – сокрушается Даника.

Мы сидим в старом подвале и пьем, а потом я отключаюсь прямо на диване перед телевизором. Последнее, что помню – Сэм и Даника целуются на полу. Надо бы сходить на кухню, выпить воды, но я не хочу им мешать, поэтому просто тихо закрываю глаза и зажмуриваюсь, сильно-сильно.

Я открываю глаза. Друзья свернулись клубком на коврике под шерстяным пледом. Плетусь на кухню, сую голову под кран и жадно пью холодную воду прямо из-под крана.