Красная перчатка

— Меч парню отдай, — молвил ему в ответ Истома, все так же держа атамана разбойников на прицеле.

— Вона лежит… — буркнул Ворон, и Вышеня с быстротой куницы вооружился.

— А вот теперя мы и погутарим… — Истома опустил лук, подошел к Ворону и прошептал ему на ухо несколько слов.

Мрачное лицо атамана разбойников разгладилось, он заулыбался, что еле угадывалось из-за буйной поросли, и сказал:

— Так енто же другое дело… Значитца, ты сын тысяцкого Остафия Дворянинца? — спросил он у Вышени.

«Зачем сказал?!» — мысленно вознегодовал Вышеня, бросив злой взгляд на Истому. Но тот лишь ободряюще опустил веки; мол, так надо.

— Да, сын, — сухо ответил Вышеня.

— Надо же… — Ворон покачал головой. — Мы с твоим батюшкой — ого-го… — но тут же, спохватившись, умолк, и его странное и многозначительное «ого-го» осталось недоговоренным, — Однако, — продолжил он, — нам бы тоже надо схорониться в пещерке. Отдохнуть, откушать дичины… Не возражаешь? — спросил он Истому.

— Милости просим. Ты тока предупреди своих татей, штоб вели себя благоразумно.

— Не сумлевайся, они у меня смирные… — Ворон рассмеялся.

Его примеру последовал и Истома.

«Неужели Истома был разбойником?! — думал Вышеня со страхом. — А если он и теперь состоит в шайке? Да уж, удружил мне отец… Што дальше-то будет?»

Вопреки его страхам и опасениям, разбойники вели себя тихо и мирно. О них много чего было говорено в Новгороде, и Вышеня представлял их монстрами, в которых нет ничего человеческого. Но глядя, как они суетятся возле костра, где запекался добрый кусок лосятины, слушая их шутки-прибаутки, боярский сын с удивлением понял, что разбойники ничуть не хуже отцовских холопов.

В какой-то мере они походили на ушкуйников. Только те были более ухоженными да и одежонка на них была получше. Что их роднило, так это свободное поведение. Они совершенно раскованно смеялись, шутили, а когда попробовали хмельного ставленого мёда, которым угостил их Истома с согласия Вышени (отец был весьма предусмотрительным и приказал дать беглецу баклагу горячительного напитка), то и вовсе развеселились. Откуда-то появились гусли и разбойники складно запели былину про знаменитого новгородского купца Садко и его встречу с морским царем:

— Ты гой еси, Садко, купец богатыя!
Ты веки, Садко, по морю хаживал,
А мне-то, царю, дань не плачивал.
Да хошь ли, Садко, я тебя живком сглону?
Да хошь ли, Садко, тебя огнем сожгу?
Да хошь ли, Садко, я тебя женю?

Когда дошло до ответа Садко морскому царю, разбойники начали петь совсем не то, о чем говорилось в былине. Вышеня засмущался; ему никогда не доводилось слышать таких острот и такого вычурного мастерского сквернословия, хотя промеж себя новгородский люд грешил матерщиной, и боярский сын поневоле запоминал разные обороты.

Грамоту, как и былины, знали не все бояре Новгорода, но Остафий Дворянинец давно уяснил, что умение читать, писать и знать, откуда пошла земля Русская, очень помогает и в общественной жизни, и в торговых делах. Поэтому для своих сыновей он нанял учителя, да не простого, а иностранца.

Правда, при этом Остафий запретил детям рассказывать, кто их обучает, что было большой загадкой. Мсье Адемар (так звали учителя) всегда ходил в черном, был замкнут, нелюдим. Он очень редко появлялся на улицах Новгорода, в таком случае надевая одежду простолюдина и стараясь отмалчиваться, когда к нему обращались, — мсье Адемар неважно владел русским языком, хотя обучался быстро и даже выучил словечки, которые не произносят в приличном обществе. В основном мсье Адемар обучал арифметике, читать и писать на латыни, а также немецкому и французскому языкам.

Первое время учеба у Вышени шла туго, а что касается старшего брата, Варфоломея, так у того она вообще не задалась. Варфоломей больше любил махать мечом и упражняться в конной выездке, все его мысли были связаны с воинскими доблестями, ожидавшими его впереди, как он мечтал.

Кроме всего прочего, мсье Адемар, уже в частном порядке, начал преподавать и историю. Он рассказывал о рыцарях-крестоносцах, о том, как они дрались с сарацинами, чтобы освободить Святую землю от неверных. О неведомых землях и чужих странах, где всегда стоит лето и где водятся диковинные животные, похожие на зверя Индрика из русских былин, который всем зверям отец и живет на Святой горе, ест и пьет из синего моря и никому обиды не делает.

Рассказчиком мсье Адемар был превосходным, особенно когда речь заходила о рыцарях. В такие моменты в его голубых глазах загорался фанатичный огонь, который завораживал Вышеню. И постепенно у него начала появляться мечта — когда-нибудь увидеть все то, о чем говорил мсье Адемар. А поскольку в заморских землях знание чужих языков обязательно, Вышеня, прежде отлынивавший от занятий, как и его брат Варфоломей, приналег на учебу со всей юношеской страстью.