Красная пирамида

– Я же бог похорон. Я знаю все погребальные обычаи мира. Знаю, как правильно умирать, как подготовить душу и тело к загробной жизни. Я живу ради смерти.

– Понимаю. Тебе нравятся похоронные процессии. Это для тебя что-то вроде вечеринок. Но зачем ты меня сюда притащил?

– Поговорить.

Анубис распростер руки, и ближайшая могила зашаталась. В могильной стене появилась трещина, и оттуда поползла белая лента. Она вытягивалась и вытягивалась, превращаясь в подобие человеческой фигуры. Первой моей мыслью было: «Никак это рулон магической туалетной бумаги?»

Потом я поняла: это не бумага, а белая хлопковая ткань, в которую заворачивали мумий. Я ошиблась. Ткань превратилась не в человеческую фигуру, а в скамейку, на которую Анубис и уселся. Он махнул мне, предлагая сесть рядом.

– Я не люблю Гора, – признался Анубис. – Он хвастлив, высокомерен и считает, что он лучше меня. Но Изида всегда относилась ко мне как к сыну.

Я скрестила руки.

– Но ты-то не мой сын. И я не Изида. Я тебе уже говорила.

Анубис наклонил голову.

– Нет, конечно. Ты не ведешь себя как божество. Ты напоминаешь мне свою мать.

Я вздрогнула, словно на меня вылили ведро ледяной воды. (Благодаря Зие для меня теперь это не было лишь образным выражением.)

– Ты встречался с моей мамой?

Анубис заморгал. Наверное, сообразил, что сболтнул лишнее.

– Я знаю всех умерших, но путь каждой души держится в секрете. Мне нельзя было об этом говорить.

– Нет уж! Если начал, говори дальше! Она что, находится в египетском загробном мире? Она прошла испытание в вашем Зале суда?

Анубис печально посмотрел на золотые чаши весов. Сейчас они казались миражом, проступавшим среди могил.

– Это не мой зал. Я присматриваю за ним до возвращения Осириса. Понимаю: я всколыхнул твои чувства, но больше ничего сказать не могу. Даже не знаю, как у меня это с языка слетело. Наверное, потому, что у твоей души… схожее свечение. Сильное свечение.

– Спасибо за комплимент, – буркнула я и вскочила. – Душа светится, велика важность!

– Прости меня, – снова сказал он. – И, пожалуйста, сядь.

Мне не хотелось говорить на другие темы. Сидеть рядом с Анубисом на скамейке из погребальных тряпок для мумии меня тоже не вдохновляло. Но попытка задавать вопросы в лоб успеха не принесла. Попробую зайти с другого краю. Я плюхнулась на белую скамью и напустила на себя как можно более сердитый вид.

– Ну и что дальше? – с вызовом спросила я. – Кстати, а это твое настоящее тело? Тело бога?

Вопрос не слишком понравился Анубису. Он наморщил лоб и приложил руку к груди.

– Ты спрашиваешь, не обитаю ли я в чужом теле? Нет. Я могу жить на любом кладбище, в любом месте, где смерть и скорбь. Но это мой естественный вид.

В глубине души я надеялась, что передо мной – обычный парень, которого, как и меня, угораздило сделать свое тело жилищем бога. Но это было бы уж слишком хорошо для реального положения вещей. Я рассердилась на Анубиса. Потом рассердилась на себя за то, что позволяю себе сердиться.

«Не питай глупых надежд, Сейди, – отчитывала я себя. – Он – бог похорон. Ему не менее пяти тысяч лет».

– Вот что, – сказала я Анубису. – Если ты не можешь рассказать мне ничего полезного, то хотя бы помоги. Нам нужно перо истины.

Он покачал головой.

– Ты даже не знаешь, о чем просишь. Перо истины крайне опасно. Правила Осириса запрещают вручать его смертным.

– Но Осириса здесь нет, – возразила я, указывая на пустой трон. – Где ты видишь Осириса? Трон пуст.

Анубис впился глазами в трон. Он теребил свою золотую цепь, словно она сдавливала шею.

– Ты права. Много веков я провел в ожидании, сохраняя верность долгу. Даже не знаю почему. Ведь в отличие от других меня не пленили. Когда я услышал об освобождении пятерых богов, у меня появилась надежда на его возвращение. Но…

Анубис резко тряхнул головой.

– Почему Осирис забыл о своих обязанностях?

– Возможно, потому, что он сейчас заперт внутри моего отца.

Анубис недоверчиво покосился на меня.

– Этого павиан мне не объяснил.

– Я, конечно, уступаю Хуфу в умении объяснять. Насколько понимаю, дело было так. Мой отец хотел освободить некоторых богов. Насчет причин ничего сказать не могу. Наверное, он думал: «Я заявлюсь в Британский музей и взорву Розеттский камень!» Он освободил Осириса, но попутно на свободу вышел Сет и остальные из этой пятерки.

– Значит, Сет пленил твоего отца, не зная, что он – хозяин Осириса, – рассудил Анубис. – Получается, и Осирис тоже пленен моим… пленен Сетом.

«Интересный вывод», – подумала я.

– В таком случае ты понимаешь, насколько нам важна твоя помощь.

Анубис помолчал, после чего качнул головой.

– Не могу. Я сам окажусь в беде.

Я посмотрела на него и невольно засмеялась. Что за детские страхи?

– В какой беде ты окажешься? Тебе что, шестнадцать лет? Ты же бог!

Не берусь утверждать наверняка (на кладбище было темно), но он покраснел.

– Ты не понимаешь. Перо истины не допускает ни малейшей лжи. Если я дам его тебе, а ты соврешь хотя бы в мелочи и поведешь себя нечестным образом, то сгоришь дотла.

– Ты думаешь, я врунья?

– Нет, я всего лишь…