Красная планета. Звездный зверь (сборник)

Листья, обращенные к западу, все еще были распластаны веером по земле, но те, что росли к востоку, поднялись почти вертикально, жадно ловя солнечные лучи, необходимые для фотосинтеза, а значит, для жизни. Растение было морозостойким, после захода солнца оно сворачивалось, но под землю не уходило. Капуста просто сжималась в тугой шар, защищаясь от холода, и тем напоминала в гигантском масштабе земное растение, в честь которого была названа.

Виллис сидел на листе, распластанном по земле, и Джим потянулся за ним.

Виллис подпрыгнул и укатился к самой сердцевине растения. Джим остановился и сказал:

– Виллис, чтоб тебя, вылезай. Ну пожалуйста.

– Не ходи за ним, – предостерег Фрэнк. – Вдруг она сейчас свернется. Солнце почти что село.

– Я стою на месте. Виллис! Вернись!

– Иди сюда, Джим, – отозвался Виллис.

– Нет, это ты иди сюда.

– Джим, иди сюда. Фрэнк, иди сюда. Там холодно. Здесь тепло.

– Фрэнк, что делать?

– Иди, Джим, – снова позвал Виллис. – Тепло! Тепло всю ночь.

– Знаешь что, Фрэнк, – опешил Джим. – Кажется, он хочет пересидеть ночь в капусте. И хочет, чтобы мы к нему присоединились.

– Похоже на то.

– Иди, Джим! Иди, Фрэнк! – настаивал Виллис. – Скорей!

– Возможно, он знает, что делает, – сказал Фрэнк. – Док говорит, у него есть инстинкты для жизни на Марсе, а у нас нет.

– Но нельзя же лезть в капусту. Она нас раздавит.

– Ну, не знаю.

– А нет, так задохнемся.

– Возможно. Делай как знаешь, Джим, – сказал вдруг Фрэнк, – но я больше не могу бежать на коньках.

Он поставил ногу на широкий лист, который при этом дрогнул, и пошел прямо к Виллису. Джим какой-то миг колебался, потом бросился следом.

– Молодец, Фрэнк! Молодец, Джим! – восторженно приветствовал их Виллис. – Хорошо, тепло всю ночь.

Солнце опускалось за отдаленную дюну, подул холодный закатный бриз. Наружные листья растения поднялись и начали сворачиваться.

– Еще не поздно выскочить, Фрэнк, – нервно сказал Джим.

– Я остаюсь, – сказал Фрэнк, сам глядя с тревогой на приближающиеся листья.

– Мы задохнемся.

– Возможно. Все лучше, чем замерзнуть.

Внутренние листья закрывались быстрее, чем наружные. Один лист, четырех футов в ширину и десяти в длину, поднялся дыбом за спиной у Джима и стал загибаться, пока не коснулся его плеча. Джим нервно стряхнул его. Лист отпрянул и снова начал медленно приближаться к Джиму.

– Фрэнк, – пронзительно вскрикнул Джим, – они нас задушат!

Фрэнк с опаской посмотрел на широкие листья, которые склонились над ними со всех сторон.

– Джим, – сказал он, – сядь. Расставь ноги пошире. Теперь бери меня за руки, сделаем свод.

– Зачем?

– Чтобы занять как можно больше места. Скорей!

Джим послушался. Действуя руками, локтями и коленями, они отвоевали себе неправильную сферу пяти футов в поперечнике и чуть меньше высотой. Листья коснулись их, словно ощупывая, а потом сомкнулись вокруг них, но не с такой силой, чтобы раздавить. Вскоре закрылся последний просвет, и они оказались в полной темноте.

– Фрэнк, – спросил Джим, – теперь-то можно шевелиться?

– Нет! Пусть наружные листья тоже станут на место.

Джим еще долго просидел неподвижно, он знал, что прошло немало времени, потому что досчитал в уме до тысячи и уже приступил ко второй, когда у него в ногах закопошился Виллис.

– Джим, Фрэнк, хорошо, тепло?

– Да, Виллис, – согласился Джим. – Ну как, Фрэнк?

– Пожалуй, можно расслабиться. – Фрэнк опустил руки.

Лист, служивший потолком, тут же полез вниз и задел Фрэнка по голове. Тот инстинктивно отмахнулся, и лист вернулся на место.

– Здесь уже душно, – сказал Джим.

– Не думай об этом. Расслабься. Дыши неглубоко. Не разговаривай, не двигайся, так меньше потребляешь кислорода.

– Какая разница, задохнемся мы через десять минут или через час? Это было безумие, Фрэнк. Как ни крути, до утра нам не дотянуть.

– Почему? Я читал, как в Индии люди давали хоронить себя заживо, а когда их откапывали спустя несколько дней или даже недель, они еще были живы. Они назывались «факиры».

– Правильнее сказать: «фейкеры»,[28] я в это не верю.

– Говорю тебе, я читал об этом в книге.

– Что ж, по-твоему, все, что пишут в книгах, правда?

– Хорошо бы это было правдой, – поколебавшись, ответил Фрэнк, – потому что это наш единственный шанс. А теперь, может, заткнешься? Если будешь трепаться, то изведешь весь воздух, который еще есть, и мы все помрем из-за тебя.

Джим замолчал, и слышно было только, как дышит Фрэнк. Джим наклонился и потрогал Виллиса: попрыгунчик втянул все свои отростки, превратившись в гладкий шар. По-видимому, он спал. Вскоре дыхание Фрэнка перешло в скрипучий храп.

Джим попытался заснуть, но не смог. Непроглядная тьма и спертый воздух навалились на него тяжким грузом. Он снова пожалел о своих часах, ставших жертвой деловой сметки Смайта. Если бы знать, который час и сколько еще до рассвета, тогда бы он, пожалуй, выдержал.