Красная площадь

У Аркадия дела шли не лучше. Очередь двигалась медленно потому, что продажа шла на выбор: пирожки либо с мясом, либо с капустой. Но поскольку начинка представляла собой не более чем намек – еле заметная полосочка свиного фарша или тушеной капусты в тесте, которое сперва погружают в кипящий жир, а потом оставляют остывать и окоченевать, – для такого выбора требовался очень тонкий вкус. Голод не в счет.

Водочная очередь тоже застопорилась. Ее задерживал покупатель, которому при входе в магазин стало плохо, и он уронил свою пустую бутылку. Бутылка со звоном покатилась в сточную канаву.

Аркадий вдруг подумал о том, что сейчас делает Ирина. Все утро он внушал себе, что она для него больше не существует. Теперь же толчком послужил звон бутылки, сама необычность этого звука. Он представил, что Ирина обедает, нет, не на улице, а в прекрасном кафетерии – в блеске хрома, ярком сиянии зеркал, среди бесшумно двигающихся тележек с белыми фарфоровыми чашками.

– С мясом или капустой?

Понадобилось мгновение, чтобы вернуться к действительности.

– С мясом? Капустой? – повторила продавщица, подняв похожие друг на друга как две капли воды пирожки. Ее лицо было таким же бесформенно круглым, глаза заплыли жиром. – Ну давай! Не знаешь, что брать?

– С мясом, – сказал Аркадий. – И с капустой.

Она проворчала, проявив некоторую нерешительность. Затем взяла мелочь и вручила Аркадию два пирожка, украшенных бумажными салфетками, с которых капал жир. Аркадий посмотрел на землю. Дохлых мух не наблюдалось, но те, что жужжали вокруг, казались какими-то угнетенными.

– Вы что, не хотите? – удивилась продавщица. У Аркадия перед глазами все еще стояла Ирина. Он ощущал тепло ее тела, чувствовал запах чистых, хрустящих простыней, а не противного прогорклого жира. Казалось, он стремительно переживал одну стадию безумия за другой. Ирина как бы перемещалась из области сновидений в реальный мир.

Что-то изменилось вдруг в облике склонившейся над тележкой продавщицы. На ее лице появилось подобие девичьего смущения, в спрятанных между щек глазках промелькнула грусть. Она виновато пожала круглыми плечами.

– Кушайте! Бросьте думать об этом. Это все, что я могу вам посоветовать.

– Да-да, конечно.

Когда Яак принес лимонад, Аркадий вручил ему оба пирожка.

– Нет уж, спасибо, – отпрянул Яак. – Я их любил до тех пор, пока не стал работать с тобой. Теперь они для меня больше не существуют.

5

На Бутырской улице за длинной витриной магазина женского белья и галантереи начинается здание с зарешеченными окнами. Подъездная дорога нырнула вниз мимо караульного помещения к ступеням входа. В помещении офицер выдал Аркадию и Яаку алюминиевые номерки. Решетка с узором в форме сердец отодвинулась в сторону, они проследовали за надзирателем по паркетному полу и спустились по лестнице с покрытыми резиной ступенями в оштукатуренный коридор, освещенный лампочками, забранными в проволочные сетки.

Только одному человеку удалось бежать из Бутырской тюрьмы, и этим человеком был Дзержинский, создатель КГБ [1]. Он подкупил надзирателя. В те дни рубль еще что-то значил.

– Фамилия? – спросил надзиратель.

Голос за дверью камеры отозвался: «Орбелян».

– Статья?

– Спекуляция, сопротивление при аресте, отказ сотрудничать с соответствующими органами, в чем – понятия не имею.

Дверь отворилась. Гарри стоял голый по пояс: рубашкой, как тюрбаном, была обмотана голова. Со своим шикарным носом и разукрашенным татуировкой торсом он больше походил на пирата, высаженного на пустынный остров, чем на узника, проведшего в тюрьме одну ночь.

– Спекуляция, сопротивление и отказ. Хорош свидетель, – сказал Яак.

Комната для допросов отличалась монастырской простотой: деревянные стулья, металлический письменный стол, портрет (икона) Ленина. Аркадий заполнил бланк протокола: дата, город, фамилия (его собственная после титула: «Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР»). Затем: «…допросил Орбеляна Гарри Семеновича, родившегося 03.02.1960 г. в Москве, паспорт PC № АОБ 425807, армянина…»

– Разумеется, – заметил Яак.

Аркадий продолжал:

– Образование и специальность.

– Трудовое. В области медицины.

– Нейрохирург, – добавил Яак.

Не женат; занимаемая должность – санитар в больнице; не член партии; преступления в прошлом – хулиганское нападение и владение наркотиками с целью продажи.

– Правительственные награды? – спросил Аркадий.

Яак и Гарри расхохотались.

– Это очередной вопрос протокола, – сказал Аркадий. – Может быть, с прицелом на будущее.

Проставив точное время, он начал допрос, останавливаясь на тех же вопросах, которые задавал Яак на месте преступления. Гарри шел от машины Руди, когда вдруг увидел, что она взорвалась. Потом Ким бросил вторую бомбу.

– Ты что, пятился задом от машины Руди? – спросил Яак.

– Я остановился подумать.

– Ты остановился подумать? – переспросил Яак. – О чем же?

Когда Гарри замолчал, Аркадий спросил:

– Поменял вам Руди форинты и злотые?

– Нет, – лицо Гарри стало мрачнее тучи.

– И вы здорово рассердились.

– Я бы свернул ему жирную шею.

– Если бы не Ким?