Красная площадь

Вельветовый пиджак Томми едва сходился на животе. Он вошел на цыпочках, неловко держа руки.

– Вчера я говорил вам, что изучаю вторую мировую войну – для вас Великую Отечественную. Ваш отец был одним из известнейших советских генералов. Мне бы, естественно, хотелось еще поговорить с вами о нем.

– Не помню, чтобы мы вообще о нем разговаривали, – Аркадий сел и стал натягивать носки.

– Вот именно. Дело в том, что я пишу книгу о войне. С позиций советского человека. Не мне говорить вам о жертвах, которые понес ваш народ. Во всяком случае, одна из причин, почему я работаю на Радио «Свобода», – это чтобы собирать информацию. Когда приезжают интересные люди, я с ними беседую. Я слышал, вы скоро уедете из Мюнхена, поэтому и пришел к вам.

Аркадий занялся поиском ботинок. Он слушал Томми невнимательно.

– Вы берете у них интервью для станции?

– Нет, только для себя, для книги. Меня интересует нечто большее, чем военная тактика, – столкновение личностей. Я надеялся поглубже понять личность вашего отца.

За окном, на пристанционных путях, – созвездие сигнальных огней. Аркадий различал бегающие по товарным вагонам лучи фонарей и слышал тяжелый стук сцепок.

– Кто вам сказал, что я скоро уезжаю? – спросил он.

– Говорят.

– Кто говорит?

Томми приподнялся на цыпочках.

– Макс, – прошептал он.

– Макс Альбов? Вы его хорошо знаете?

– Макс возглавлял русский отдел. А я работаю в «красных архивах». Мы много лет работали вместе.

– Что такое «красные архивы»?

– Самая большая на Западе библиотека с материалами о Советском Союзе. Она находится на Радио «Свобода».

– Вы дружили с Максом?

– Хотелось бы думать, что мы все еще друзья, – Томми достал магнитофон. – Для начала я хотел бы остановиться на решении вашего отца остаться у немцев в тылу и вести партизанскую войну.

Аркадий спросил:

– Вы знаете Бориса Бенца?

Томми, откинувшись, ответил:

– Встречались однажды.

– Каким образом?

– Как раз перед отъездом Макса в Москву. Разумеется, никто не знал, что он уезжает. Он был с Бенцем.

– И с тех пор больше не видели Бенца?

– Нет. Да и эта встреча была случайной. Мы с Максом не ожидали увидеть друг друга.

– Вы встречались с Бенцем только раз и тем не менее запомнили его.

– Учитывая обстоятельства, да.

– Кто там был еще?

Томми трудно было усидеть на стуле, подол рубашки совсем вылез из-под пиджака.

– Персонал, клиенты. Никого из них я с тех пор не видел. Может, сейчас неподходящее время для нашей беседы?

– Самое подходящее. Место, где вы встретились с Бенцем и Максом?

– «Красная площадь».

– В Москве?

– Нет.

– Значит, в Мюнхене.

– Это клуб.

– А сейчас он открыт?

– Конечно.

– Покажите мне его, – Аркадий взял пиджак. – Я расскажу вам все о войне, а вы мне о Бенце и Максе.

Томми сделал решительный вдох.

– Если бы Макс все еще работал у нас на радио, вы бы не вытянули из меня ни слова…

– Машина есть?

– Что-то вроде, – ответил Томми.

Аркадию никогда еще не доводилось ездить на гэдээровском «Трабанте» – бочонке из стекловолокна с килями позади. Два его цилиндра издавали отрывистый треск. Дым валил не только из выхлопной трубы, но и из керосиновой печки, расположенной на полу между ногами. Они ехали со спущенными ветровыми стеклами, потому что задние стекла были закреплены наглухо. Всякий раз, когда их обгоняли другие машины, «Трабант» подпрыгивал в их выхлопной струе.

– Ну и как? – спросил Томми.

– Все равно что ехать по шоссе в инвалидной коляске, – ответил Аркадий.

– Это скорее средство вложения капитала, чем автомобиль, – сказал Томми. – «Траби» – часть истории. Если не считать, что он тихоходный, опасный и загрязняет воздух, это, возможно, самый эффективный образец современной мировой техники. Он дает пятьдесят миль в час и может ехать на метане или дегте, а возможно, и на средстве для ращения волос.

– Это уже ближе к русскому.

И действительно: по сравнению с «Трабантом» «Жигули» Аркадия казались роскошной машиной. Даже польский «Фиат» и тот был лучше.

– Через десять лет за ним будут гоняться коллекционеры, – пообещал Томми.

Они выехали за город: темная равнина с цепочками огней, обозначавшими шоссейные магистрали. Аркадий повернулся посмотреть, не следует ли кто сзади, и сиденье под ним затрещало.

– Все немецко-русские отношения – абсолютно немыслимая вещь, – начал Томми. – Исторически немцы всегда двигались на восток, а русские всегда на запад. Добавьте к этому расистские законы нацистов, объявлявших всех славян «недочеловеками», пригодными лишь для того, чтобы быть рабами. С одной стороны Гитлер, с другой – Сталин. Вот вам и война.

На лице вновь появилась уверенная, дружелюбная улыбка. «Одинокий человек, – подумал Аркадий. – Кто другой поздно ночью отправился бы с русским следователем?» По полосе обгона их нагнала автоцистерна и, засасывая воздух, с ревом промчалась мимо. «Траби» отчаянно затрясло, а Томми засиял от удовольствия.