Красная площадь

– Самое подходящее место, если хочешь подцепить страшную болезнь. По германскому закону эти женщины проверяются на спид каждые три месяца, а это означает, что они тщательнее проверяют пиво, которое пьют, чем женщин, с которыми спят. Во всяком случае, занимаясь сексом в джипе, рискуешь заработать горб, а я и без этого уже инвалид. Я-то думал, что вы с Томми собирались обсуждать знаменитые сражения Великой Отечественной войны.

– И об этом немного поговорили.

– Американцев кашей не корми, дай поговорить о войне, – заметил Стас.

– Ты знаешь Бориса Бенца?

– Нет. Кто такой?

В реплике не было ни намека на фальшь, ни малейшей паузы. Когда лгут дети, они говорят с широко открытыми глазами. Взрослые выдают себя незначительными жестами, делают вид, что вспоминают, или скрывают ложь под улыбкой.

– Останови, пожалуйста, у вокзала, – попросил Аркадий.

Когда Стас, лавируя между автобусами и такси, подъехал к северной стороне вокзала, Аркадий выпрыгнул из машины, оставив саквояж.

– Ты вернешься? – спросил Стас. – А то у меня ощущение, что ты любишь путешествовать налегке.

– Две минуты.

Хотя у Федорова мозги были, что черствый хлеб, он мог узнать ключ от ячейки в камере хранения и, возможно, даже запомнить номер. Срок хранения уже истек, и Аркадию, чтобы открыть ячейку и забрать видеопленку, пришлось заплатить смотрителю четыре марки, после чего у него до конца пребывания осталось семдесять пять марок.

Выйдя на улицу, он увидел, что дорожный полицейский пытается убрать потрепанный Стасов «Мерседес» с пути итальянского экскурсионного автобуса. Сверкающий лаком автобус обладал оглушительной сиреной. Чем больше он гудел и чем яростнее кричал полицейский, тем громче лаяла в ответ собака. Стас сидел за рулем и наслаждался сигаретой.

– Не опера, – сказал он Аркадию, – но близко.

Аркадий узнавал знакомые улицы. Он увидел, что Стас повернул на север, к музеям, затем на восток, к Английскому парку. Он заметил, что в полуквартале позади них движется белый «Порш», который он видел у вокзала.

– Итак, кто такой Борис Бенц? – спросил Стас.

– Я толком не знаю. Это восточный немец, который живет в Мюнхене и ездит в Москву. Томми говорил, что видел его. Именно его мы искали прошлой ночью.

– Если вы с Томми были вместе, почему ты не попал в аварию? Почему ты тоже не погиб?

– Меня забрала полиция. Я возвращался в полицейской машине, когда мы увидели пожар.

– О тебе они не упоминают.

– Не было причины. Отчет об аварии – это короткое, простое сообщение.

Петер обозначил Аркадия как «свидетеля, который видел, как погибший употреблял алкогольные напитки в придорожном эротическом клубе». «Краткое, но меткое определение», – подумал он. Далее Петер сообщал: «…автомобиль обгорел настолько, что от него практически ничего не осталось».

– Думаю, в отчете есть кое-что еще. Что этот Бенц делал в Москве? Почему ты не расследуешь на более официальном уровне? Где Томми встречался с Бенцем? Кто их познакомил? Почему полиция забрала тебя из машины Томми? Была ли это авария?

– У Томми были враги? – спросил Аркадий.

– У Томми было мало друзей, но врагов совсем не было. У меня такое впечатление, что как только кто-нибудь намеревается помочь тебе, у него тут же появляются враги. Мне не следовало посылать к тебе Томми. Он не мог защитить себя.

– А ты можешь?

Хотя со стороны Стаса не последовало никакого ответа, Аркадий ощутил затылком горячее дыхание собаки.

– Ее зовут Лайка, но она настоящая немецкая собака. Любит кожу и пиво, не доверяет русским. Мне делает исключение… Ну вот, почти приехали, – он махнул рукой в сторону здания, выглядевшего словно вертикальная плантация герани. – Каждый балкон – пивная на открытом воздухе. Баварский рай… Между прочим, балкон с кактусом – это мой.

– Спасибо, но я не буду у тебя жить, – сказал Аркадий.

Стас развернул машину перед домом и заглушил мотор.

– Я думал, тебе негде остановиться.

– Мне нужно было отделаться от консульства. Ты великодушен. Благодарю, – сказал Аркадий.

– Ты можешь в любое время уйти. Послушай, ведь тебе же негде спать.

– Верно.

– И у тебя мало денег.

– Тоже верно.

– И ты думаешь, что сможешь выжить в Мюнхене?

– Думаю, что смогу.

Стас сказал своей собаке:

– Он такой русский, что дальше некуда, – потом обратился к Аркадию: – Думаешь, что очень везучий? Знаешь, почему Германия выглядит такой опрятной? Потому что каждую ночь немцы подбирают турок, поляков и русских, сажают их на карантин, а потом высылают домой.

– Может быть, мне повезет. Объявился же ты, когда нужно.

– Это другое дело.

Не успел Стас ответить, как рядом притормозил «Порш». Спортивная машина подавала вперед и назад, причем водитель явно разглядывал Аркадия со Стасом. Стекло опустилось, и в окне показался водитель в темных очках на красном шнурке. Улыбнулся во весь рот.

– Майкл, – сказал Стас.

– Стас! – у Майкла был типично американский голос, перекрывавший звук работающего мотора. Аркадий припомнил прохладное знакомство с заместителем директора радиостанции на вечеринке у Томми. – Ты слышал о Томми?

– Слышал.

– Печально, – Майкл выдержал минуту молчания.

– Да.