Красная площадь

— Молодец, майор, — прохрипел ему в ухо странный, нечеловеческий голос, казавшийся сиплым и гнусавым одновременно. — Не теряешь чувства юмора. Это похвально. Только это тебе и остается.

— Какая сволочь там развлекается?! — немедленно взбеленился майор, решивший, что это звонит, чтобы позлорадствовать, кто-то из коллег, а то и какой-нибудь его «крестничек», разузнавший номер его телефона и решивший таким вот трусливым способом сплясать на костях человека, который его когда-то посадил. — Узнаю — мехом внутрь выверну!

— Не ори, чудак, — просипел голос. — Ты криминальные новости смотришь? Как тебе картинка? Ничего не напоминает?

Майор вздрогнул и, выпрямившись в кресле, посмотрел на окно. Шторы были задернуты, и вряд ли кто-то шутки ради пошел на хлопоты, связанные с установкой в квартире передающей видеокамеры.

— Что тебе надо? — спросил он.

— Хочу тебе помочь, — прошелестел голос, звук которого напоминал модулированные радиопомехи. — Поднести тебе на блюдечке того подонка, из-за которого ты сейчас сидишь по уши в дерьме.

— Ты кто — Господь Бог? — с горькой насмешкой поинтересовался майор.

— Скажем так: я человек, которому известно, где, когда и как этот тип совершит следующее преступление.

— Подельник, что ли? Лавэ не смогли растусовать?

— Не умничай, Свин, лучше послушай, что тебе умные люди толкуют. Нет у него никаких сообщников и никогда не было. Пес он бешеный, откуда у него сообщники?

— Что пес, то пес, — согласился майор, наливая себе водки. — Ну, а какой тогда у тебя в этом деле интерес?

— Оказать бескорыстную помощь правоохранительным органам в лице майора Свинцова, — прошелестел загробный голос, — который рискует вот-вот перестать быть майором. Кто-то на этом деле загребет звания, должности и премии, а Свинцова, который, считай, в одиночку вычислил киллера, — за борт. В связи со служебным несоответствием. И хорошо, если не за решетку. А виноват кто? Начальство? Случай? Или, может, один чокнутый десантник с афганским синдромом, который за восемь лет не навоевался вдоволь? Скажешь, не так?

— Ну, предположим, — сказал майор.

В глубине души он чувствовал, что все не совсем так, а может, и совсем не так, но сейчас, после изнурительного допроса в прокуратуре и двух стаканов водки, ему очень хотелось, чтобы дела именно так и обстояли и чтобы решить все проблемы можно было простым нажатием на спусковой крючок.

— Тогда слушай, — снова засипел ему в ухо нечеловеческий голос. — На дело он пойдет со стволом. Ты его знаешь: если при нем ствол, он его обязательно достанет. Тут тебе и карты в руки. Ну, будешь слушать?

— Почему бы и не послушать? — сказал Свинцов, выключил телевизор и залпом опрокинул в глотку еще стакан водки.

* * *

Еще один из участников неудачного рейда на дачу отставного майора Твердохлебова, старший сержант Лосев (по прозвищу, разумеется, Лось), после работы и в выходные дни любил погонять на мотоцикле. Мотоцикл у него был знатный — не «харлей», конечно, но и не какой-нибудь «Днепр», а современная скоростная «хонда» с очень приличным объемом движка и, что самое главное, с внушительными габаритами, соответствовавшими богатырскому телосложению сержанта. Вечерами Лось обыкновенно проводил время на «плешке», где собирались байкеры со всего района. Вопреки расхожему стереотипу, далеко не все они щеголяли в пыльных гривах до пояса и в бородищах по грудь, поскольку многие работали в конторах и офисах и были вынуждены, как и Лось, содержать себя в приличном виде хотя бы на работе. Поэтому Лось среди них ничем не выделялся; ребята знали, где он служит, но им это было до фонаря: ОМОН — не ГИБДД, а иных, кроме правил дорожного движения, законов они почти не нарушали.

После того случая на даче Лось продолжал вести привычный образ жизни, то есть ходил на службу, а в свободное время гонял на «хонде» по вечерней Москве. Карательные санкции в его случае выразились в выговоре с занесением в личное дело. Лось считал такое наказание несправедливым, поскольку, во-первых, просто выполнял приказ командира, а во-вторых, выбыл из игры в самом начале, получив от подозреваемого по шее и мирно уснув на полу нужника. Но с начальством не спорят, особенно в ОМОНе, и Лось, проглотив обиду, служил дальше.

Помимо мотоцикла, съемной квартиры и железного гаража, тоже съемного, Лось располагал кое-какой бытовой техникой и необходимым минимумом одежды — правда, неизменно модной в том понимании моды, которое было присуще старшему сержанту ОМОНа Лосеву. Он считал, что это не так уж плохо в его возрасте и при его общественном положении, но не собирался останавливаться на достигнутом. Как и предполагал майор Твердохлебов, Лось время от времени выходил на ринг, чтобы принять участие в подпольных боях без правил. Это приносило ему довольно стабильный доход, сопоставимый с зарплатой молодого московского менеджера, и позволяло жить, не отказывая себе ни в чем необходимом. Необходимо же старшему сержанту было многое, и чем больше денег он получал, тем шире становился круг его возможностей, а следовательно, и перечень жизненно необходимых вещей.