Красная площадь

Ирина погасила о пепельницу свою сигарету. Сделала глоток. Длинные пальцы на серебристом стакане. Красные губы, белые зубы. Великолепная.

Интервью возобновилось с Павлова.

Сгорая от стыда, Аркадий как можно глубже забрался в самый темный угол. Если бы тень была водою, то он утопился бы в ней не задумываясь.

19

Телефон в будке зазвонил ровно в пять.

— Федоров слушает, — ответил Аркадий.

— Говорит Шиллер из банка «Бауэрн-Франкония». Мы с вами разговаривали утром. У вас были вопросы о фирме «ТрансКом сервисиз».

— Благодарю за звонок.

— В Мюнхене нет «ТрансКома». Ни одному местному банку эта фирма не известна. Я связывался с некоторыми государственными учреждениями. Фирма «ТрансКом» в Баварии не зарегистрирована.

— По всему видно, что вы все тщательно проверили, — сказал Аркадий.

— Думаю, что сделал за вас всю работу.

— А как насчет Бориса Бенца?

— Господин Федоров, у нас свободная страна. Вести расследование в отношении частного лица — дело непростое.

— Он не служит в «Бауэрн-Франконии»?

— Нет.

— А нет ли у вас его банковского счета?

— Нет, но если бы и был, существует тайна вкладов.

— Зарегистрирован ли он в полиции? — спросил Аркадий.

— Я сказал вам все, что мог.

— Тот, кто ложно утверждает о связи с банком, возможно, делал это не раз. Это может быть профессиональный преступник.

— Даже в Германии есть профессиональные преступники. Я не имею никакого представления, является ли таковым Бенц. Вы мне сами говорили, что, возможно, не совсем правильно поняли, что он вам сказал.

— Но теперь банк «Бауэрн-Франкония» фигурирует в отчетах консульства, — возразил Аркадий.

— Уберите его.

— Это не так просто. Контракт очень крупный. Наверняка потребуется выяснение.

— Похоже, это ваша проблема.

— По всей вероятности, Бенц предъявлял документы «Бауэрн-Франконии», содержащие финансовые обязательства банка. Он забрал бумаги с собой, но Москва будет интересоваться, почему банк теперь выходит из дела.

Голос на другом конце как можно отчетливее произнес:

— Никакого обязательства не было.

— Москва спросит, почему «Бауэрн-Франкония» больше не интересуется Бенцем. Если преступник недобросовестно впутывает в это дело банк, то почему банк не проявляет должного желания помочь разыскать его? — спросил Аркадий.

— Мы помогли всем, чем могли, — слова Шиллера звучали бы более убедительно, если бы не было его письма, адресованного Бенцу.

— В таком случае, вы не будете возражать, если мы пришлем к вам своего человека.

— Пожалуйста, присылайте. Чтобы покончить с этим делом.

— Его зовут Ренко.

Третий этаж советского консульства был полон женщин в искусно вышитых блузках и в широких юбках, украшенных яркими лентами, так что казалось, что по коридору беспорядочно катались пасхальные яйца. Если добавить, что у каждой в руках было по букету роз, то нетрудно себе представить, сколько усилий и извинений требовалось для того, чтобы преодолеть коридор.

Письменный стол Федорова стоял в окружении ведер с водой. Он оторвал голову от груды виз и прорычал, давая понять, что уже исчерпал свою дневную квоту дипломатии:

— Какого черта вам здесь надо?

— Как здесь мило, — заметил Аркадий.

Кабинет был небольшой и без окон, мебель современная. Возможно, его обитателя постоянно преследовало ощущение, что с каждым появлением на работе он растет в размерах и все больше пропитывается влагой. Влажное пятно на ковре свидетельствовало о недавно опрокинутом ведре. Аркадий заметил также мокрые пятна на брюках и пиджаке Федорова, розовые лепестки, прилипшие к отворотам.

Галстук на шее Федорова был не развязан, а расслаблен и сдвинут в сторону.

— Когда будет надо, мы сами придем. А вы сюда не ходите.

Кроме паспортов на столе лежали консульские бланки, набор из ручки и карандаша, стоял спаренный телефон; все было новенькое и блестящее, как набор первоклассника.

— Мне нужен паспорт.

— Ренко, напрасно теряете время. Прежде всего, ваш паспорт у Платонова, а не у меня. Во-вторых, вице-консул собирается держать его у себя до тех пор, пока вы не сядете в самолет, а это, если все пойдет нормально, будет завтра.

— Может, чем-нибудь помочь? Похоже, у вас дел под завязку, — Аркадий кивком указал на коридор.

— Минский народный хор? Мы просили десять, прислали тридцать. Будут укладываться спать, как блины. Попробую им помочь, но если будут требовать в три раза больше виз, то им же хуже.

— Так на то и консульство, — заметил Аркадий. — Может быть, все-таки помогу?

Федоров тяжело вздохнул.

— Нет, нет и нет! Кто угодно, только не вы.

— Может, встретимся завтра, пообедаем или поужинаем?

— Завтра опять гонки. Утром делегация украинских католиков, ленч с народным хором, потом надо поспеть днем к католикам в Фрауенкирхе, а после — вечер, посвященный Бертольту Брехту. Дел под завязку. Кстати, к этому времени вы уже будете лететь домой. А теперь, не обижайтесь, я действительно занят. Если хотите сделать доброе дело, не приходите сюда.

— Можно хотя бы позвонить?

— Нет.

Аркадий дотянулся до телефона:

— Москва все время занята. Может быть, отсюда дозвонюсь.

— Нет!

Аркадий поднял трубку.

— Я быстро.

— Нет же!