Красная река, зеленый дракон

Олег Иванович Медведев, тот самый историк и краевед, к которому Кувшинин отправляла Костю Пивоварова, находился на дощатой открытой веранде, наблюдая, как Оредеж неспешно несет свои воды мимо темно-красных склонов сырого от дождя оврага. По крыше дома, одиноко стоявшего на повороте реки, к которому через Гольмдорфов лес вела вымощенная булыжником старая Церковная улица (Медведев называл ее именно так, по-дореволюционному) барабанил дождь. Серые тучи плыли над рекой. В домах над оврагом, на противоположном берегу Оредежа, топились печи. Столбы сизого дыма поднимались из труб вверх. Сосны с выбеленными ветром корнями покачивались, и осиновая роща около санатория, забор которого виднелся правее застроенной части улицы, горела пурпурным и желтым яркой осенней листвы. Вода в реке бурлила на перекатах, у плоских камней, на которых летом купальщики жарили перловиц. В июне река покрывалась облаком синих стрекоз и белых поденок, и ночами было слышно, как летучие мыши носятся над ее водами, ловя насекомых. Но сейчас была осень. Осень, перевалившая уже за середину. Вместо стрекоз и поденок по воде плыли желтые листья.

Медведев любил это место. У этого места была своя история. Сердце Сиверской. Конечно, раньше здешний лес был гораздо больше. Но и сейчас старые ели, скрывавшие плотной завесой ветвей дом от посторонних глаз, все еще хранили эту историю и эту память. Память о том, что когда-то было на этой земле. Деревья не сдавались безжалостному напору времени, несмотря на то, что в округе появились уже асфальтированные дороги, детский интернат, а когда-то тут, прямо на месте леса, собирались даже строить спортивный центр. Но пока что строительство прекратилось. Надолго ли? Медведев не знал. Все в этом мире меняется, и он, человек, разменявший уже седьмой десяток, знал, что иногда перемены бывают очень неожиданными. Мир это место, где происходит много чего неожиданного. И единственное, что спасало Медведева и его семью все эти годы – это возможность ориентироваться в круговороте изменений. Плыть мимо камней и порогов, идти вверх или вниз по течению, двигаться по бурлящей реке, стараясь не наскочить на валуны.

Медведев родился здесь, в Сиверской, в конце 50-х. Мать рассказывала ему о войне. И о том, как во время оккупации ей пришлось возглавить отряд добровольцев в немецком трудовом лагере. Когда пришли фашисты, они жили «на слободке», Строгановом мосту, в старом деревянном доме на четверых хозяев. Ее мужа куда-то увели. Мать осталась с двумя детьми, его сводными братьями, во второй год оккупации, одна. Тогда она пришла в комендатуру к немцам, и сказала, что готова работать на них. Как, каким образом – не уточняла. А маленький Олег не спрашивал. Но потом смог найти архивы в Гатчине. Мать работала осведомителем для оккупантов. Денег ей не платили. В то время деньги, и рейхсмарки, и рубли, почти не ценились. Гораздо ценнее была еда: хлеб, сало, немецкие пайки. Деньги стали просто бумажками, которыми обменивались на рынке. Матери за ее работу выдавали продукты.

Сводные братья Медведева умерли еще до того, как Олег Иванович появился на свет – в 1947, от тифа. До самой своей смерти, в середине 90-х, мать старалась не вспоминать то время, очень мало говорила про войну с Олегом и его отцом, работавшим на железной дороге.

Медведев был благодарен матери. Не только за то, что она спасла его тогда, после оккупации устроившись в лесничество, чтобы хоть как-то прокормить сына, ведь ни на какую другую работу ее не брали (а могли и вообще отправить в лагеря, но некоторым из людей, работавших в оккупацию на фашистов как-то удавалось проскочить через гребенку КГБ). И не только за то, что она поддержала его в желании поступить на Исторический факультет ЛГУ, хотя отец и был против. Помощь матери была, прежде всего, в молчании. Конечно, сама она помощью это наверное не считала, а скорее молчала как все, остальные, по-настоящему пережившие ужасы Великой Отечественной, не рассказывавшие о них почти не кому. Тем более – пережившие так, как она. Именно это молчание матери привело Медведева в архив. В архиве он смог найти то, что, в свою очередь, привело его несколько лет тому назад в этот дом.

Начинал он просто с восстановления исторической справедливости. Проводя исследования только лишь для себя самого. А теперь, благодаря времени, проведенному за старыми метриками и документами, регулярно собирал здесь, в Сиверской, своих гостей. Приезжавших в дом у реки.

Но кем же были эти гости Сиверской?

Это были: Лидия Семеновна Синицина, свободная художница из Волосово, Дмитрий Юрьевич Загорный, старший участковый уполномоченный и капитан полиции, обеспечивавший работу своих подчиненных в Сиверской и прилегающих деревнях, а так же чета Алехиных – Светлана и Игорь, из Петербурга. Гостей было совсем немного. Всего лишь пять человек, если считать самого Медведева. Все они собрались в доме Серьезного Человека, шестого.