Красная река, зеленый дракон

– Никто не сообщал.

– Не сообщал, а я знаю. Потому что работаю на этом кусте деревень столько, сколько ты на свете не живешь. Короче, идите. Завтра с утра и поедете, пока головы свежие. Хоть посмотрите. А потом уже официально, если что найдем, в район сам позвоню. И пусть уже следаки там разбираются, если реальная уголовка.

Так Пивоваров и Ольшанский оказались в то утро в Карташевской. Но казавшаяся рядовой проверка разваливающегося дома вылилось во встречу с цыганским табором. Цыгане просто стояли на улице, и было совершенно непонятно, зачем они там все появились. Проехать дальше было невозможно. Первым из машины, тихо матерясь, вылез Ольшанский. Затем, выключив мотор, и Костя покинул кабину. Цыгане сделали вид, что не заметили их появления. Они просто стояли и разговаривали между собой, или прохаживались вдоль домов. Где-то играла музыка, доносившаяся, судя по всему, из динамика телефона. Кто-то из цыган сидел на корточках, провожая Ольшанского и Пивоварова долгим взглядом красноватых глаз, кто-то отходил в сторону при их приближении. Но никто не заводил с ними разговора.

– Так, что это тут, проехать дайте, – Ольшанский обратился к какому-то старику в меховой шапке, но тот сразу же развернулся и направился в противоположную от полицейского сторону, – машины уберите свои!

– Серега, хрен с ними, пошли уже.

– Да как хрен-то, их же тут толпа целая, с утра. Проехать не мы только не можем. Это ж вообще на участке твоем, давай, разгоняй.

Костя оставил Ольшанского разбираться с цыганами, а сам решил подойти поближе к дому, чтобы хотя бы издалека рассмотреть его и прикинуть, как лучше зайти внутрь. В это время кто-то толкнул его в плечо:

– О, знакомый старый, как там тебя, Константин Васильевич, да?

Костя обернулся. За его спиной стоял тот самый старик, которого он встретил в Белогорке, Петр Александрович. Только теперь он был одет не в спортивный костюм, а в ярко-оранжевую шубу. Белый ежик коротких волос, казалось, светился на фоне морозного синего неба. Старик был в черных очках, но Костя сразу же его узнал.

– Здравствуй, отец. Ты-то тут откуда, с Белогорки что ли, или с Сиверской?

– Я ни там, ни там не живу.

– Местный?

– Тоже – нет…

– Бродяжничаешь, значит?

– Костя, ты вот сейчас совсем не те вопросы задаешь. Посмотри – товарищ твой так хочет с тобой в дом старый, Матвеевский, пройти, что прямо кажется, сейчас вот ребят начнет дубинкой разгонять. А что вы тут забыли-то? Или кто-то вас сюда отправил?

Последние слова Петр Алексеевич произнес так, будто совершенно точно был уверен, что Костя поехал на обыск дома не по своей воле.

– Работа у нас такая. Вы если вот путешествуете по округе, то знаете что тут происходит?

– Наверное, знаю. Не поверишь… Я даже знаю, что тебя отправили на поиски пропавших цыганских девчонок и паренька того из табора. А потом и курьер на тебя свалился.

– И откуда?

– Как откуда, Шофранка сказала, вон она, около твоего напарника Ольшанского стоит.

Старик кивнул на толпу цыган, окруживших Серегу. Полная женщина, что-то кричавшая Ольшанскому, указывая на дом. Ольшанский пытался ее успокоить. Еще Костя заметил троих мужчин-рома в черных кожаных куртках, находившихся немного в отдалении от столпотворения, куривших, переговаривавшихся между собой и поминутно смотревших то на Шофранку и Ольшанского, то – на него самого и Петра Александровича.

– Так, а к цыганам-то Вы какое отношение имеете?

– Я у них как бы за главного.

– Ну, судя по всему, это у них главная женщина вон та. Агапова Шофранки Михайловна, даже паспорт ее я в свое время видел, когда в отделение приходила детей искать.

– Это так, чтобы коллега твой понял, куда попал вообще. Кость, ты вот точно уверен, что туда пойти хочешь, в дом этот? Я вот тебе, может быть, даже и не советовал бы.

– А что так, с ромалами своими там склад какой-то устроили? Кислота с солями или вещи, с огородов дачников, хранить негде? – Костя решил спрашивать напрямик, понимая, что дело принимает, судя по курящим цыганам в черном, серьезный оборот.

– Нет. Ты зачем так вообще, ты ж участковый, твое оружие это слово, а не вот это, – Петр Александрович указал на трамват в кобуре, висевший на поясе Кости. – Ты что думаешь, они бы вас тут двоих просто не поубивали, что ли, всей толпой? Если бы хотели?

Костя промолчал.

– Вот и поразмышляй дальше. Я на самом деле тебе вещь хочу очень серьезную сказать, Константин Васильевич. Ты в дело очень нехорошее влез. Понятно, что в дом тебе придется пойти, ты ж «при исполнении». Только послушай, если оттуда вернешься – зайди на Руновскую. Знаешь где Федотова живет?

– Знаю. Ее не знать трудно, при всем желании, с велосипедом этим она все и начала. А теперь продавщица у нее дома живет, Лиза Никишина, из «Светлячка». К ней кто-то в дом недавно вломился, она к Федотовой и переехала. И Федотова что, тоже из ваших?

– Ты пока вопросы не задавай, с Марией Павловной пообщаешься. Думаю, вопросов у тебя еще больше появится после сегодняшней вашей, совместной, с господином Ольшанским, операции. Кстати, звездочка у тебя?