Красная роза печали

Несколько ошарашенная своеобразной логикой категоричной блондинки, Надежда отошла от окошечка. Конечно, можно мобилизоваться и устроить грандиозный скандал, ибо, если ее, Надежду, как следует разозлить, она способна ненадолго забыть, что она интеллигентная женщина с высшим образованием, и показать этой корове из справочного, где раки зимуют. Но специфика ситуации в том, что дело-то ее конфиденциальное, поэтому скандалить и привлекать к себе внимание в данном случае неумно и даже опасно.

Надежда осторожно скосила глаза на справочное. Блондинка, нахохлившись, следила за ней немигающим взглядом, как удав за кроликом. В это время у дежурной на столе зазвонил телефон, она отвернулась от Надежды и забубнила в трубку:

– Да-а… Это я-а…

– А в каком отделении лежала-то? – раздался вдруг рядом с Надеждой заинтересованный голос.

– Что? – Надежда повернулась и увидела, что рядом с ней стоит, опираясь на свою яркую швабру, старуха уборщица.

– В каком отделении лежала-то, милая?

– Да, понимаете, – замялась Надежда, – это не я, а свекровь. Ей года три назад тут операцию делали, в хирургии… а теперь у нее возникли осложнения, и она хотела бы проконсультироваться у того доктора… А фамилию-то его и забыла, старость все-таки, склероз… Вот и послала меня – иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что, – Надежда постаралась, чтобы в голосе у нее прозвучало раздражение.

Конечно, нехорошо делать покойную дворничиху Евдокию то близкой приятельницей, то свекровью, но той уже все равно. Кстати, и обе Надеждины свекрови, и от первого, и от второго мужа, уже умерли, так что можно спокойно придумывать им несуществующие болезни, не боясь сглазить. И была еще вторая причина, по которой она сослалась на свекровь, а не на мать или тетку. Если дочка ухаживает в больнице за матерью, то уж наверняка знает и фамилию доктора, и всех сестричек по именам. А невестке вовсе не обязательно навещать свекровь каждый день и знать все подробности.

– Так от этой, – старуха уборщица кивнула на справочное, – Раисы-то, ты в жисть ничего не добьешься, только нервы себе перепортишь. А я здесь давно работаю, так всех докторов помню, у меня-то склероза нету, не то что у твоей свекрови! – похвасталась старуха. – В хирургии, говоришь? А доктор старый или молодой? Какой из себя-то?

– Свекровь говорила – немолодой, роста небольшого, худой вроде… Так еще головой поводит… будто ему что-то мешает или шею воротником трет…

– Так это точно Арсений Петрович! – расцвела старуха. – Точно, он все время так голову поворачивал!

– Арсений Петрович? – переспросила Надежда.

Она сама не верила в свою удачу – описала врача, опираясь на ненадежное свидетельство Зинаиды Павловны, и, как выяснилось, попала в точку.

– А как его фамилия?

– Фамилия? Фамилия… Вот ведь, сказала, что нет у меня склероза, а он тут как тут, родимый… Ну, не могу вспомнить… Что-то такое вроде бы на «Тр»…

– Трубников? – наугад предположила Надежда. – Трефилов?

– Да нет, милая, не так. Вот не могу вспомнить – и все! А ты сходи-ка в отделение, в хирургию, там Олимпиада Самсоновна работает, она уж, почитай, лет сорок там… еще когда эта больница у Гренадерского моста находилась. Так она тебе точно скажет, какая у Арсения Петровича фамилия.

– А сам-то он уже не работает?

– Боюсь соврать, но как будто на пенсии.

– Спасибо вам, бабушка, – поблагодарила Надежда.

После ее ухода полная блондинка выглянула из окошечка справочного и поманила к себе старуху уборщицу.

– Устиновна, что вам эта баба говорила?

– А тебе что за дело? – проворчала старуха. – Сидишь тут, только людей облаиваешь, не можешь толком ответить.

– Нет, вы уж скажите, – настаивала блондинка.

– Да зачем тебе? Отвечала бы сама, так все бы знала.

– Да вы зайдите ко мне, – засуетилась блондинка, – вот, конфет шоколадных хотите?

Старуха дала себя уговорить, зашла в справочное и съела четыре шоколадные конфеты с мягкой начинкой, поведав заинтересованной блондинке, что посетительница искала всего лишь доктора с хирургии, такого… шеей все время поводит, но она, старуха, фамилию его не вспомнила, а направила женщину к Олимпиаде Самсоновне.

Блондинка выпроводила уборщицу, подарив ей оставшиеся полкоробки конфет, чему та несказанно удивилась. После ее ухода блондинка закрыла окошечко и сняла трубку телефона. Произнеся несколько слов, она послушала ответ, кивнула, повесила на окно табличку «Перерыв пятнадцать минут», закрыла справочное и торопливо проскочила через холл во двор больницы, наспех накинув пальто.

Капитан Гусев всегда считал Новый год самым лучшим праздником, но в этот день он убедился, что так же полагает и весь народ.

«Странное дело, – думал Сергей, – раньше, при Советской власти, и на седьмое ноября, и на первое мая иногда выпадало аж четыре выходных, а в Новый год всего один, максимум два дня, а все равно – все считали Новый год главным праздником».

А уж теперь-то Новый год праздновать начали уже дня за три. То есть во всех учреждениях царила приподнятая атмосфера, не то чтобы работать, а даже получить ответ на простейший вопрос Сергею удавалось с трудом.