Красная шапочка

— Нет, Генри, я не могу тебя оставить.

Она оглянулась на приближавшихся солдат. Церковь была совсем рядом…

Валери закинула правую руку Генри себе на плечо, и они, скользя по мокрому снегу, одолели последний десяток ярдов. И в этот раз они так тесно прижимались друг к другу, что кровь Генри запачкала красный плащ Валери, который стал от этого намного темнее.

Они, пошатываясь, подошли к воротам храма, оставалось сделать всего два шага… но перед ними возник отец Соломон, закрывая проход на освященную землю.

— Мы требуем убежища! — бросила ему в лицо Валери.

— Прошу прощения, но вы не можете ничего требовать, — ответил отец Соломон голосом острым как бритва. — Вы пока что не на освященной земле.

Он протянул руку и схватился за стрелу, торчавшую из плеча Генри.

— А вот это — мое.

Он дернул стрелу, и она с чавканьем вырвалась из раны… похожий звук издает ложка, когда ею зачерпывают мякоть арбуза.

Скрипя зубами от жгучей боли, Генри пошатнулся и здоровой рукой схватился за пробитое плечо, пытаясь остановить хлынувшую кровь.

Валери вдруг захотелось заглянуть в его рану, понять, что же спрятано у Генри внутри, что заставляет его излучать такое добро. И вдруг в ее сознании как будто щелкнул замочек, к которому нашелся наконец-то ключ. Они с Генри могли бы прожить вместе долгую счастливую жизнь, теперь она это знала. И это было бы наилучшим выходом для всех.

Но тут она снова услышала шепот, и внутри как будто все оборвалось.

«Валери…»

Она обернулась. Да, это был Волк. Его глаза сияли, как две луны. А губы, влажные и черные, блестели.

Два мертвых солдата лежали у его ног.

Волк нависал над ней, как гигантский монумент. Он не шевелился, а исходящая от него сила завораживала.

Взгляд отца Соломона метнулся в небо, к кровавой луне, уже опускавшейся к горизонту, едва видимой за домами… Ее свет мерк.

Отец Соломон решительно схватил Валери за светлые волосы и дернул к себе так, что ее голова запрокинулась. Закрывшись девушкой, как щитом, он прижал к ее горлу острие меча.

— Надо тянуть время, до рассвета уже недолго, — прошептал он капитану. И тут же дерзко спросил у Волка: — Ты ведь хочешь, чтобы она осталась в живых?

Волк вперил в отца Соломона пылаюпщй взгляд, потом посмотрел на угасающую луну.

Генри шагнул к Валери, но отец Соломон крепче прижал лезвие к ее горлу. Кузнец попятился. Валери чувствовала, как ее кожу вминает холодный острый металл.

За воротами, в церковном дворе, она видела селян, подбиравшихся как можно ближе, но не рисковавших ступить за край освященной земли, — точь-в-точь дети, следящие из своей комнаты за ссорой родителей. Все жители Даггорхорна в ужасе сбежались под защиту церкви, и никому уже не хотелось сразиться с Волком.

— Сначала умрет тварь, а потом — ты, — прошептал отец Соломон Валери, кивая арбалетчику, стоявшему на звоннице в ожидании приказа.

Стрелок предусмотрительно оперся о перила, чтобы бить наверняка.

Арбалетчик, неразлучный со своей маской, сразу пустил стрелу, но та вонзилась в землю — оборотень успел почуять опасность и прянуть в сторону. Видя, что его солдат промахнулся, отец Соломон вышел из себя. Он уже давно еле сдерживался, его пожирала жажда крови. Отшвырнув Валери, он стремительно бросился на Волка, занес над головой меч. Вены на его шее вздулись и стали похожи на ветки, как будто внутри священника из семени его одержимости выросло вдруг дерево.

Но Волк опередил. Прыгнув навстречу отцу Соломону, поймал зубами его запястье, мгновенно перекусив и сухожилия, и кость. Рука отца Соломона, отделившись от тела, тяжело упала на заснеженную землю, а ее жуткие пальцы с посеребренными ногтями продолжали сжимать рукоятку меча.

Застонав от невыносимой боли, отец Соломон попятился к церкви, ища надежного убежища. Волк двигался за ним.

Арбалетчик в маске выпускал одну стрелу за другой. Рассерженный Волк ловко поддел лапой щит убитого солдата и метнул в колокольню. Щит попал воину точно в грудь, расплющив латы и раскрошив ребра. Арбалетчик ударился спиной о колокол, и тот громко прозвенел.

Воспользовавшись тем, что оборотень на мгновение отвлекся, Генри подхватил Валери и прыгнул в ворота. Волк кинулся следом — но парень и девушка уже были недосягаемы для него.

Волк снова посмотрел на кровавую луну, все ниже спускавшуюся к горизонту. В небе уже виднелись первые проблески рассвета — как будто похороненное солнце должно вот-вот вырваться из земли.

Зверь понимал, что мешкать нельзя. Он протянул лапу к проему, но тут же отдернул, словно обжегшись. И рыкнул, уставившись на свою жертву.

«Тебе не спрятаться от меня. — Дивный голос Волка почему-то действовал на Валери, как колыбельная. И ей казалось, что Волк мог бы заботиться о ней так, как никто и никогда не заботился. — Выйди из ворот, или я убью всех. Ты понимаешь?»

— Да, я понимаю… — ответила Валери, словно впав в транс.

— Вы видите, как ведьма толкует с оборотнем?! — Отец Соломон мечтал о мести даже в тот момент, когда корчился от боли, а солдат пытался забинтовать обрубок его руки.

«Так решайся же!» — раскатился в голове у Валери голос Волка.