Красная Шапочка выходит на охоту

Старинный собор казался черным, хотя строили его из серого гранита. Острые шпили словно протыкали тучи, а окно-роза над входом было похоже на внимательный глаз. Я набожно перекрестилась перед этим глазом и вошла внутрь.

Новенькие витражи в старых окнах смотрелись ярко и нелепо. Алые и синие пятна падали на стены и пол, и от этого черная церковь казалась еще более унылой. Закопченные стены когда-то покрывали фрески, но сейчас под слоем сажи с трудом можно было различить чьи-то вытянутые фигуры и скорбные лики. Служба кончилась, но священник еще находился в церкви. Судя по его фигуре, склонившейся перед алтарем, он молился. Только я заметила, что молитвослов у него был раскрыт на вечерних молитвах — совсем не к месту, если учесть, что солнце светило в окна.

Я села в первом ряду, ожидая, когда священник повернется, и задумалась.

Думала я вовсе не о Ардешском Звере. В церкви никогда не думается о насущных делах. Я думала о своей семье, которой лишилась так рано, и думала, что небеса должны быть милосердны к ним, погибшим мучительно и безвинно, и ко мне — потому что я делаю богоугодное дело, пусть и жестокое.

Наконец священник поднял голову, оглянулся и поспешил ко мне.

— Что вам угодно? — спросил он.

— Здравствуйте, святой отец, — сказала я, поднимаясь ему навстречу.

Он подслеповато прищурился против света, а потом глаза его расширились, и он ускорил шаг, почти подбегая ко мне и потирая ладони:

— Вы приехали, — голос его дрогнул. — Я давно жду!

— Мы прибыли, как только получили ваше послание.

— Пройдемте в дом, — суетливо предложил он, — моя жена как раз приготовила обед.

— Мне нужно купить бриошей с паштетом и маслом, — сказала я, следуя за ним к выходу.

Справа от двери был грубо намалеван страшный суд — уродливые бесы волокли грешников в пламя ада, подцепив их крючьями. Жуткая картинка. Я сразу отвернулась, потому что она вызывала омерзение.

— Я отправлю дочь купить все необходимое, — заверил меня священник. — А мы пока сможем побеседовать спокойно и без свидетелей.

В чистеньком маленьком доме мы уединились в рабочем кабинете священника. Преподобный Патридж волнуясь, но довольно толково, рассказал мне о том, что происходит в Ардеше.

Нападения волка начались два года назад и продолжались с завидным постоянством. Обычно он нападал через день, убивая старух, детей и женщин. Пару раз пропадал на месяц или дольше, когда охотникам удавалось его ранить, но всегда возвращался. В последнее время зверь совсем потерял страх, начал нападать даже на мужчин, и мог совершить по несколько убийств в день. Волк нападал, выкусывая жертвам лица, а потом распарывал живот и пожирал внутренности. Сначала говорили о волке-людоеде, но потом пошли слухи, что волк — совсем не простой волк, а оборотень.

— Вы должны нас понять, — сказал священник, промокая лоб платком, — наша провинция — весьма специфическая провинция. У нас очень живы суеверные страхи. Даже став христианами люди продолжают верить в бесов, которых раньше называли богами. До сих пор я вынужден порицать подношение молока Большим Камням — вы можете увидеть их за городом…

— Что о волке? — напомнила я ему.

— А, простите, — преподобный волновался, руки у него дрожали, и он, принеся извинения, налил воды в кружку, чтобы промочить горло. — Некоторые жертвы, которым удалось спастись, — продолжал он, — рассказывали, что на них напал не обычный волк.

— Что это значит? — не поняла я.

— Он выглядел не как волк, — пояснил священник. — Вернее… не совсем, как волк. Поэтому стали говорить, что это оборотень. Женщина…

— Почему женщина?

— Многие слышали по ночам над дюнами женский смех — дьявольский смех, — он перекрестился. — Я сам слышал его. Высокий женский смех, переходящий в рыдания… — он смотрел на меня остекленевшими от страха глазами, и я не сомневалась, что он говорит правду. — Все убеждены, что это ведьма мстит хорошеньким девушкам.

— Но разве погибают только хорошенькие девушки? Вы говорили, волк нападает и на мужчин, и на детей.

— О ведьме болтают люди, — он растерянно развел руками. — Поэтому я счел нужным сообщить…

— Вы правильно сделали, — сказала я, раздумывая над его рассказом. — Мне нужен список тех, кто погиб в вашем приходе за последние два года. И отдельно — список тех, на кого были совершены нападения, но кто по каким-то причинам выжил. Мне сказали, на волков устраивали облавы?

— Двенадцать, — сказал с готовностью священник. — Но результата не было. Проклятый зверь словно чует опасность!..

«Или знает, что готовится облава, потому что живет в городе», — подумала я, а вслух сказала:

— Вы говорили, что болтают про мстящую ведьму. Наверняка, в округе есть женщины, которых подозревают.

— Ох уж эти сплетницы… — вздохнул священник.

— Говорите без смущения, — подбодрила я его. — В нашем деле иногда помогают и самые глупые слухи.

— Да, конечно. На подозрении трое… По-крайней мере, моя жена слышала о них. Это старуха-травница, она живет в хижине на краю леса, как раз на границе с дюнами, мадемуазель Саломея и… мадам Анастейша Бюссар.

— Бабушка? — удивилась я.