Красная шкатулка

Вечером на Семьдесят третьей улице припарковаться нелегко. После долгих поисков мне наконец удалось втиснуться где-то за полквартала от Белфордской часовни. Номер стоявшей рядом машины показался мне знакомым, и действительно, приглядевшись, я узнал кабриолет Джебера. Машина сверкала как новенькая — ее явно хорошенько помыли после экспедиции в непролазные дебри округа Патнэм. Нужно отдать должное Джеберу: всего за три часа он вполне оправился от выпавших на его долю испытаний и к выезду в свет сумел все привести в надлежащий вид.

Я вошел в часовню и оказался в квадратном помещении с мраморными стенами. Меня встретил поклоном мужчина средних лет в черном, казавшийся навечно погруженным в аристократическую печаль. Легким движением руки он указал на дверь справа и проговорил:

— Добрый вечер, сэр. В часовню сюда. Или…

— Или что?

Он мягко кашлянул.

— У покойного не было семьи, поэтому самые близкие друзья собираются в отдельной комнате.

— Понятно. Я представляю душеприказчика покойного. Даже не знаю, как быть. А что вы посоветуете?

— В этом случае, сэр, я полагаю, вам следует пройти к ним.

— Хорошо. Куда?

— Сюда, пожалуйста. — Он повернулся налево, открыл дверь и легким поклоном пригласил внутрь.

Я шагнул на мягкий толстый ковер. Комната с удобными диванами и креслами была освещена приглушенным светом, в ней царил запах, напоминавший аромат дорогой парикмахерской. В углу в кресле расположилась Елена Фрост, бледная, сосредоточенная и красивая, в темно-сером платье и небольшой темной шляпке. Рядом, словно охраняя ее, стоял Луэллин. Перрен Джебер сидел на диване у правой стены, еще две женщины — в креслах напротив. Одну я узнал — она была в салоне Макнейра во время нашего эксперимента с конфетами. Луэллин что-то негромко говорил Елене. Костюм Джебера выглядел гораздо лучше, нежели его лицо с опухшими веками, что было вполне понятно.

Я сел и стал размышлять над замечанием Вулфа о тоскливом и тихом поклонении страху смерти. Открылась дверь, и появился Дадли Фрост. Я сидел ближе всех ко входу. Увидев меня, он сделал вид, будто мы незнакомы, а с дамами поздоровался так громко, что они вздрогнули. Затем, холодно кивнув Джеберу, направился к сыну и племяннице.

— Я даже раньше времени, провалиться мне на этом месте! Такое со мной не часто бывает! Елена, крошка, а куда твоя мамаша запропастилась? Три раза звонил — без толку! В итоге я, как назло, забыл цветы! Когда вспомнил, было уже поздно отправлять их с посыльным, решил привезти сам.

— Хорошо, отец, все в порядке. Цветов хватит…

Было по-прежнему тоскливо, но уже отнюдь не тихо. Интересно, подумал я, как они справляются с ним, когда в День перемирия[4] наступает минута молчания? И придумал уже три возможных варианта, но снова открылась дверь, и вошла миссис Фрост. Дадли Фрост так же громогласно приветствовал и ее. Она была бледна, хоть и не так, как Елена. Из-под черного манто виднелось темное вечернее платье, на голове — маленькая шляпка из черного атласа. Чуть заметно кивнув Дадли и энергично — Джеберу, она направилась к дочери.

Я сидел и наблюдал.

Неожиданно в комнате появился еще один человек. Он так тихо вошел, что я сначала даже не заметил его. Этот аристократ был поплотнее того, что у входа, но имел столь же печальный вид. Он сделал несколько шагов и поклонился.

— Пройдемте, господа.

Я пропустил всех вперед и вышел последним. Луэллин, вероятно, посчитал, что должен взять Елену под руку, но она явно придерживалась иного мнения. Я последовал за ними, изо всех сил стараясь соответствовать торжественности момента.

Свет и в часовне был приглушенным. Наш проводник что-то прошептал миссис Фрост, в ответ она покачала головой и направилась к скамьям. Там сидели уже сорок или пятьдесят человек. Прямо перед нами на возвышении стоял черный гроб с хромированными ручками, весь усыпанный цветами. Спустя пару минут в дальнем конце помещения открылась дверь и вошел один тип. Он встал около гроба и внимательно осмотрел собравшихся. Потом, выждав для солидности некоторое время, начал речь.

На мой взгляд, держался он неплохо. Но мне это действо наскучило задолго до того, как подошло к концу. Для утешения моей души вполне хватило бы и капли елея. И если вдруг мне суждено отправиться на небо без всего этого, то лично я не против — я и так окажусь там, где положено. Разумеется, я высказываю исключительно свою точку зрения, и если вы любитель подобных обрядов, то бог вам в помощь.

Я сидел с самого краю, что позволило мне благополучно улизнуть сразу же после заключительной тирады.

За оказанную мне честь побыть вместе с ближайшими друзьями покойного я предложил аристократу у входа четвертак, принять который, как я понял, его обязывало положение. На улице выяснилось, что какой-то олух умудрился воткнуть свой драндулет в трех дюймах от заднего бампера моей машины, и мне пришлось изрядно попотеть, чтобы выбраться и при этом не ободрать крыло Джеберова кабриолета. Я вырулил на улицу, идущую с западной стороны Центрального парка, и направился домой.