Красная сирена

Анита чувствовала, что собеседник выдал ей не всю информацию, но надавить на него не могла и поэтому продолжила как ни в чем не бывало:

– Вы знаете, почему он так внезапно переехал? Молчание.

– Нет… Знаете, Тревис всегда был таким. Он был способен внезапно сорваться и уехать на Ко­моры… Может, он сейчас на Борнео или в Брази­лии… Или даже на Марсе.

– Ну да… – пробормотала Анита себе под нос.

– А если бы вы захотели с ним связаться? Пинту с трудом подавил горький смешок.

– С Тревисом? Господи, да тут и думать не о чем, – это дохлый номер! Остается только ждать, когда он сам постучит в мою дверь и скажет «При­вет!», как если бы мы расстались накануне… Так я всегда и поступал, и это срабатывало…

Анита позволила себе улыбнуться.

– Тревис непредсказуем. Да он и сам не знает, что будет делать на следующий день. Ничем не мо­гу помочь, сожалею…

– Ничего страшного… Вы были на редкость внимательны, я вам очень благодарна… Господин Пинту, вы говорили, что Тревис был одновременно и вашим сотрудником, и другом… Объясните, что вы имели в виду?

– Объяснить что?

– Ну… Как вы познакомились, чем он в то время занимался… Любые детали, мелочи… Вижу, вы не очень расположены…

– Да нет, не в том дело… просто это довольно длинная и непростая история, не знаю, с чего начать.

– Начните с самого начала – этот метод отлич­но работает.

Они рассмеялись почти одновременно, и обста­новка разрядилась.

– Да, вы правы. Ладно. Я сам из Бразилии, ро­дился в Рио, мать – португалка, отец – бразилец. Я встретился с Тревисом здесь, в Алгарве, пятнад­цать лет назад, мы одновременно сюда приехали. В семьдесят восьмом, в сентябре семьдесят восьмо­го… Я тогда работал капитаном и привез канадцев в Фару. Тревис приехал из Барселоны. Два-три ме­сяца мы снимали вместе хибару, пока подыскивали постоянное жилье. Он был блестящим моряком британского флота и одним из лучших шкиперов, каких я знал в жизни.

Анита тут же поймала его на слове:

– Был?

Глухое молчание, снова тяжелый вздох и тут же, следом, загадочная ностальгическая улыбка и взгляд, обращенный в себя, в прошлое.

– Да, чертов славный шкипер… Но потом все пошло не так…

Анита затаила дыхание, обратившись в слух. Мужчина кинул на нее косой взгляд, вздохнул, встал и отошел к окну.

– Думаю, он тогда уже был знаком с той жен­щиной, во всяком случае, мне он рассказал о ней почти сразу. Они встретились в Барселоне…

– Что за женщина? Ева Кристенсен?

– Да… она. Голландка… как и вы… Я думал, вы приехали из-за нее, так? Из-за этого хренова раз­вода? Тревис сделал какую-нибудь глупость? За­брал маленькую Алису, да?

Пинту резко обернулся. Лицо его было очень серьезным.

Очевидно, он очень хорошо знал Тревиса, го­раздо лучше нее.

Анита взмахнула рукой, давая понять, что он ошибается:

– Нет-нет, не беспокойтесь, уверяю вас, с Тре­висом все в порядке. Давайте вернемся к разговору. Вы познакомились с Тревисом в Фару, позже – с той женщиной…

– Да. Ева Кристенсен приехала не сразу. Ка­жется, впервые она здесь появилась месяца через четыре после приезда Тревиса и пробыла не больше недели. Они тогда почти не выходили из комнаты.

Во взгляде Жоакина Пинту сверкнул огонек. Анита никак не отреагировала, и он продол­жил:

– Потом она стала приезжать чаще, и… в семь­десят девятом, да, в сентябре, она обосновалась здесь окончательно. Купила Тревису две яхты, очень скоро, в восьмидесятом родилась Алиса – по-моему, в Швейцарии… они вернулись сюда…

У Пинту снова нервно дернулись уголки губ.

Вздох.

– Ева Кристенсен изменилась. Неуловимо. Мы с Тревисом стали настоящими друзьями, и я часто бывал в их великолепном доме, который она купи­ла к западу от Лагуша.

– Где это? – Анита приготовилась записывать адрес в блокноте.

– Ла-Каса – Асуль. Теперь там центр талассоте­рапии… Вы его без труда найдете.

Каса – Асуль. Лагуш.

– Продолжайте, я слушаю…

– Алисе не было и двух лет, когда отношения между ними стали портиться. Что-то не ладилось. Помню, на Алисино двухлетие в Каса-Асуль уст­роили грандиозный праздник, и с Тревисом невоз­можно было говорить, понимаете, он не был, как обычно, немногословным, нет… Ему было явно не по себе, он избегал общения, не смотрел в глаза, таким я его никогда не видел… Меньше чем через год они уехали в Барселону… Потом большой дом продали, через моего маклера избавились от яхт, и тогда я понял: они сжигают мосты, больше я с Тревисом не увижусь…

Пинту замолчал и вернулся к столу. Казалось, он вызывает из глубин памяти воспоминания, дав­но и навечно там похороненные.

– Но Тревис все-таки вернулся? – Да.

Голос Жоакина внезапно охрип.

– И что дальше?

– Я начал кое-что подозревать незадолго до их отъезда, и шесть лет спустя понял, что не ошибал­ся. Черт, если это не из-за малышки, значит… Гос­поди…

Анита смотрела не понимая:

– Простите, Пинту, но я..

– Я должен был сразу догадаться – как только узнал, что вы из полиции Амстердама…

– Что вы хотите этим сказать, господин Пинту? Он взглянул ей прямо в глаза:

– Можете не юлить: я был уверен, что рано или поздно так и будет.

Анита с трудом держала себя в руках. Стара­ясь не сорваться, она мягко спросила: