Красная Страна

— А совесть это, — с надеждой пробормотал Темпл, — осколок божественного? — Не говоря уж о том, что совесть это дерьмовый штурман, который завел его сейчас в опасные воды. Он осознал, что под взглядом Коски нервно теребит край рубашки. — У меня просто есть чувство, что эта работа… — Он подыскивал слова, способные повернуть течение неизбежности. — Закончится плохо, — нескладно закончил он.

— Хорошие дела редко требуют услуг наемников. — Рука Коски сжалась немного сильнее на его плече, и Темпл ощутил смутное присутствие Дружелюбного позади. Спокойное, тихое и в то же время такое отчетливое. — Люди совести и убеждений могут обнаружить, что они лучше подходят для других работ. Инквизиция его Величества предлагает праведные дела, как я понимаю?

Темпл сглотнул, глядя на наставника Пайка, который был увлечен щебечущей птичьей стаей.

— Не уверен, что мне есть дело до их сорта праведности.

— Ну, такова суть праведности, — проговорил Коска, — у каждого свой сорт. С другой стороны, золото универсально. По моему немалому опыту, человеку лучше волноваться о том, что хорошо для его кошелька, чем о том, что просто… хорошо.

— Я просто…

Коска сжал еще крепче.

— Не желаю показаться грубым, Темпл, но дело не только в тебе. От меня зависит благополучие всей Компании. Пять сотен человек.

— Пятьсот двенадцать, — сказал Дружелюбный.

— Плюс один с дизентерией. Я не могу причинять им неудобство ради твоих чувств. Это будет… безнравственно. Ты нужен мне, Темпл. Но если хочешь уехать… — Коска тяжко вздохнул. — Назло всем твоим обещаниям, назло моему великодушию, назло всему, через что мы вместе прошли, ну… — Он протянул руку в сторону горящей Малковы и поднял брови. — Полагаю, дверь всегда открыта.

Темпл сглотнул. Он мог уйти. Он мог сказать, что не хочет принимать в этом участия. Хватит так хватит, черт возьми! Но это потребовало бы мужества. Это оставило бы его без вооруженных людей позади. Одинокий, слабый и снова жертва. Это было бы трудно. И Темпл всегда выбирал легкий путь. Даже когда знал, что он неверный. Особенно тогда, на самом деле, поскольку легкий и неверный — такая хорошая компания. Даже когда у него было чертовски хорошее представление, что это закончится тяжко, даже тогда. Зачем думать о завтра, если сегодняшний путь такой тернистый?

Возможно, Кадия нашел бы способ остановить это. Что-нибудь включающее величайшее самопожертвование, скорее всего. Вряд ли стоило говорить, что Темпл не был Кадией. Он вытер свежий пот, выдавил слабую улыбку на лице и поклонился.

— Для меня все еще честь служить.

— Превосходно! — И Коска выдернул контракт из мягкой руки Темпла и развернул его, чтобы подписать в пустом столбце.

Наставник Пайк стоял, стряхивая крошки со своего бесформенного черного плаща и разгоняя птиц.

— Вы знаете, что там, на западе?

Он дал вопросу немного повисеть. Снизу были слышны слабые позвякивания, стоны, щелчки — его практики утаскивали пленников. Затем он сам ответил.

— Будущее. И будущее не за Старой Империей — их время прошло тысячу лет назад. И не за духами, они просто дикари. И не за беглецами, авантюристами и корыстными отбросами, которые пустили первые цепкие корни в целину. Нет. Будущее за Союзом. Мы должны завладеть им.

— Мы не должны бояться сделать все, что необходимо, чтобы завладеть им, — добавил Лорсен.

— Не беспокойтесь, господа. — Коска ухмыльнулся, выводя загогулину подписи. — Мы завладеем будущим вместе.

Просто Люди

Дождь прекратился. Шай вглядывалась — сквозь деревья, словно живые от капель падающей воды; через срубленный, частично очищенный ствол на подмостках со скобелем в завитке коры — на чернеющие кости дома.

— Преследовать ублюдков не трудно, — проворчал Ламб. — Оставляют сожженные дома везде, где идут.

Возможно они думали, что убили всех заинтересованных в преследовании. Она старалась не гадать, что могло случиться, если б они заметили Ламба и Шай, ковыляющих за ними в шатком фургоне.

Было время, когда она продумывала все, каждый момент каждого дня — ее, Ламба, Галли, Пита и Ро — и распределяла каждого на свое место со своими целями. Всегда смотрела вперед, ведь в будущем лучше, чем сейчас — его контуры были ей ясны, как почти построенный дом. Трудно поверить, что с того времени прошло лишь пять ночей под хлопающим тентом в конце телеги. Пять пробуждений по утрам, затекшей и больной, с рассветом, похожим на разверзшуюся под ногами яму. Пять дней по следам через пустые луга и леса, оглядываясь в свое черное прошлое, думая, какая его часть выползла из холодных объятий земли и украла ее жизнь, пока она, ухмылялась, глазела в будущее.

Ее пальцы нервно терли ладонь.

— Посмотрим? — правда была в том, что она боялась того, что может найти. Боялась смотреть и боялась не посмотреть. Измученная и боящаяся всего, с пустотой в том месте, где раньше были ее надежды.