Красная Страна

– Лучше этому быть ценным, – отрезал Коска, делая еще глоток. Сержант Дружелюбный прогулялся до стола с костями, и раскладывал их в столбики, очевидно не обращая внимания на усиливающееся напряжение. Инквизитор Лорсен, войдя, коротко кивнул Димбику. Димбик уважительно кивнул в ответ, полизал палец и убрал на место челку, думая, серьезно ли говорил инквизитор насчет организации ему офицерского звания в Личном Королевском, когда они вернутся в Адую. Скорее всего нет, но всем нам нужны прекрасные мечты, за которые можно цепляться. Надежда на второй шанс, если не сам шанс…

– Это конвенция. – Темпл говорил достаточно громко, чтобы было слышно во всей комнате. – Переводящая Криз и окрестности под протекторат Империи. Полагаю, Его Сиятельство император будет менее чем доволен, обнаружив, что вооруженное подразделение, спонсируемое Союзом, вторглось на его территорию.

– Я обеспечу тебе вторжение, которое ты нескоро забудешь. – Коска дал руке упасть на рукоять меча. – Где, черт возьми, мое золото?

С иссушающей неотвратимостью атмосфера двигалась к резне. Куртки раскрывались, зудящие пальцы ползли к рукояткам, клинки покидали ножны, глаза прищуривались. Два человека Димбика вынули клинья из спусковых крючков взведенных арбалетов. Вытиратель стаканов тайком положил руку на что-то под стойкой, и Димбик не сомневался, что у этого "что-то" есть острие на конце. Он наблюдал с беспомощным чувством возрастающего ужаса. Он ненавидел насилие. Солдатом он стал ради формы. Эполеты, марши, оркестры…

– Подождите! – бросил Лорсен, шагая через комнату. Димбик почувствовал облегчение оттого, что кто-то авторитетный все еще держится за благоразумие. – Наставник Пайк совершенно ясно сказал, что не должно быть никаких осложнений с империей! – Он выхватил конвенцию из руки Темпла. – В этой экспедиции было достаточно несчастий кроме начала войны!

– Вы не можете иметь в виду, что удостаиваете вниманием эту шараду, – усмехнулся Коска. – Он лжет ради жизни!

– Не в этот раз. – Мэр вплыла в комнату еще с парой мужчин, один из которых был без глаза, но от этого выглядел весьма угрожающе. – Этот документ утвержден выбранными представителями горожан Криза и полностью согласован.

– Считаю, что это моя лучшая работа. – Темпл, если он и лгал, был даже более самодоволен, чем обычно. – Он использует принцип нерушимого владения, использованный при образовании Союза, отсылает к раннему имперскому праву о территории, и даже полностью подходит под шахтерские законы. Я уверен, что в любом суде его признают неопровержимым.

– Увы, мой юрист бросил меня в тяжелом положении, – выдавил Коска сквозь сжатые зубы. – Если мы станем вести дискуссию о твоей конвенции, она будет проходить в суде с острыми краями.

Лорсен фыркнул.

– Он даже не подписан. – И бросил документ на стол.

Коска прищурил налитые кровью глаза.

– А что если б и был? Из всех людей ты, Темпл, должен бы знать, что только те законы имеют значение, которые подкреплены силой. Ближайшие имперские войска в неделях пути отсюда.

Улыбка Темпла лишь расширилась.

– О, они несколько ближе.

Двери внезапно распахнулись, и, под неверящими взглядами тяжеловооруженного собрания, в Церковь Костей протопали солдаты. Имперские войска, в позолоченных латах и нагрудниках, с копьями в руках и короткими мечами на бедрах, с круглыми щитами, помеченными рукой Иувина, пятью молниями и снопом пшеницы, и все выглядели, словно промаршировали прямо из древности.

– Какого хрена… – пробормотал Коска.

В центре этого эксцентричного почетного караула шагал старый мужчина, его короткая борода была бела, как снег, его позолоченный шлем был украшен высоким плюмажом. Он шел медленно, взвешенно, словно это причиняло ему боль, но совершенно прямо. Он не смотрел ни влево, ни вправо, словно Коска и его люди, Мэр и ее люди, Темпл и Лорсен и все остальные были насекомыми, совершенно не стоящими его внимания. Словно он был богом, вынужденным в этот миг идти среди человеческих отбросов. Наемники нервно отступили, отпугнутые не столько страхом перед легионами императора, сколько аурой неощутимой власти этого старика.

Мэр распростерлась у его ног в шелесте юбок.

– Легат Сармис, – выдохнула она. – Ваше Превосходительство, мы неописуемо почтены вашим присутствием…

Челюсть Димбика упала. Легат Сармис, который сокрушил врагов императора в Третьей Битве у Дармиума и приказал умертвить каждого пленного. Который был знаменит во всем Земном Круге за свое военное искусство и печально известный своей жестокостью. Который, как все они предполагали, был сейчас за много сотен миль к югу. Стоял перед ними сейчас, во плоти. Каким-то образом Димбик почувствовал, что где-то раньше видел это величественное лицо. На монете, возможно.