Красная строка. Коллективный сборник №2

Любимые художники автора: Коровин, Архипов, Борисов-Мусатов, Куинджи и Столица. Абраменко пишет: «Мне достаточно только бросить взгляд на картину «На огороде», как я сразу переношусь в раннее утро моего детства, где я босиком бегу между капустных грядок дедова огорода. Ноги обжигает растревоженная ледяная роса, стекающая с огромных листьев капусты. Как же холодно, и как хочется, чтобы грядки кончились поскорее! Я забыл многое полезное и нужное, случившееся со мной в зрелые годы, но свежесть утренней росы, которая стала моей купелью, я помню до сих пор».

Отлично! – Поэт?

Картина Евгения Столицы от 1924 года «Небо хмурится», на первый взгляд незатейливая – два стога сена, хата да сарай, да чёрная курица, безмятежно бродящая в поисках зёрен на переднем плане – заставляла Георгия мечтать: «Я часто думаю, как было бы хорошо ещё разок забраться в такой стог, чтобы укрыться от дождя и холода или спрятаться от всех, когда очень хочешь остаться наедине со своими мыслями…вдыхать полной грудью волшебные ароматы только что скошенных трав деревенского луга. Но даже если больше не придётся поваляться на таком стоге и читать какую-то умную книгу или гладить недавно родившегося котёнка, или бродить глазами по бесконечному ночному небу, у меня остаётся радость…»

Нет хаты, где прошло детство, нет мудрого деда, остались только воспоминания, а самые светлые – о маме, которая жила книгами и судьбами героев этих книг, и передала эту любовь сыну. Я переворачиваю страницы книги Абраменко и понимаю, что всё большая грусть овладевает мною… Да-да, именно грусть, хотя и светлая, не тревожная.

Автор новой книги часто погружается в поэзию жизненных наблюдений умного и тонко чувствующего писателя Марселя Пруста и его книгу «Пленница», в предисловии к которой, такие слова: «Наша любовь – это, быть может, и есть наша грусть».

«Вот она, точная, математически выверенная формула человеческого бытия! Марсель Пруст избавляет меня от объяснений, почему от моих фотографий часто веет той самой грустью. И я благодарен ему за это!» – восклицает Георгий Абраменко.

Становится понятной и моя грусть.

Диалог с памятью… Мне нравится эта фраза. Память – закрытые глаза, тайна, которую видишь только ты. Это непостижимое путешествие здесь и сейчас в ушедший, запредельный мир, мир детства, молодости, это тысячи единиц времени, пробегающих в голове и в твоём воображении за несколько минут, это фотографии твоей жизни, чёткие или размытые.

Эффект размытия в фотографии имеет японское название «боке» (дословный перевод с японского – нечёткость, размытость). Абраменко пишет в книге: «Боке обостряет моё чувственное восприятие фотографии, будит моё воображение… Может о многом напомнить, многое воскресить, выдумать кучу самых разных, самых невероятных, а по существу очень трогательных историй и образов».

На фотографиях, помещённых в книге, нет людей. Деревья живут дольше людей и помнят, наверное, больше. И нет в городе уже тех жителей, которых когда-то узнавал при встрече фотограф. Нет родителей, многих одноклассников, друзей. Но остался город с новыми людьми, по которому ранним утром бродит фотограф Георгий Абраменко.

Он говорит: «Есть у меня друг, который наделил меня в своём стихотворении высоким званием Поэта. Вот это друг! Как он величественно великодушен!»

Поэт, художник, фотограф – всё это Георгий Абраменко, мне так кажется. И название «Это я, Господи…» мне стало понятным.

В книге к каждой фотографии подобраны строки стихотворений знакомых поэтов. Хорошо! Можно сравнивать их со своими ощущениями, вызванными фотоснимками.

Хорошо, что предисловие к книге написано лучшим другом, с которым прошли детство, юность и крепкая дружба связывает их до сих пор.

Замечательно оформленная книга, я уверена, понравится многим.

Наталия Ячеистова

Вермеер Делфтский – художник музыки и света

Наряду с Рембрандтом и Ван Гогом, Вермеер по праву входит в число самых знаменитых голландских художников. Трех великих мастеров объединяет и то что, посвятив всю свою жизнь живописи, они закончили её в нищете, были на многие годы забыты, и лишь потом признаны гениальными. Рембрандт и Вермеер, жившие в XVII веке, работали в разной манере: если фигуры на полотнах Рембрандта часто погружены во мрак и тень, то картины Вермеера словно пронизаны светом, солнечные лучи высвечивают и подчеркивают выражения лиц, фактуру тканей, детали интерьеров. Насыщенная палитра, часто встречающиеся ярко синий и желтый цвета, спокойные сцены домашней жизни придают картинам художника неповторимую мягкость и умиротворение.

До настоящего времени сохранилось лишь 34 картины Вермеера, все они находятся в крупнейших музеях мира, и все они хорошо известны. В российских собраниях живописи, к сожалению, нет ни одного произведения этого великого мастера.