Красная строка. Сборник 3

– Терпи, – и снова вроде бы неожиданно мы стали целоваться. И здорово так, взасос. Но всё-таки настрой на целибат у него оказался серьёзный. Наш долгий поцелуй затух. И, как ни в чём ни бывало, Егор заговорил на свою любимую йоговскую тему. «Да он просто ненормальный, а я с ним целуюсь», – промелькнуло во мне, но от этого вывода легче не стало. Я сама вывела разговор опять на Регину (просто мазохизм какой-то). Мне все наши с Егором общие знакомые, не сговариваясь, в Москве рассказывали про неё, хотя и не просила об этом. Так я узнала, что она до того, как впасть в это целомудрие, вела печальный образ жизни – покуривала анашу, а в Средней Азии это в порядке вещей, жила с мужем-пьяницей, который бил её за то, что она ходила в группу здоровья. Досадно потеряв нажитые в Фергане деньги, Регина приехала обратно в провинциальный русский городок и пошла торговать на рынок. Но Егор запретил ей заниматься торговлей под страхом удаления из своей жизни. Я спросила у него, на что эта женщина живёт – питается, одевается, что-то дочке покупает? Оказалось, все эти заботы взяли на себя свекровь и бывший муж. Ну, так – то можно йогой заниматься. И всё же, подумала я, это у неё ненадолго, тем более не навсегда. Хотя Егор и говорит, что Регина вызывает уважение своей целеустремлённостью, но называет в то же время её «спустившейся с гор» и «только что из аула». А всё-таки выходит – он нашёл мне замену…

– А ты не захотела стать моей ученицей. ТЫ ХОТЕЛА БЫТЬ РАВНОЙ! «Вот такой мы царь и бог, вот такое у нас самомнение».

– Так тебе уже ни с кем не интересно общаться?

– Нет, с тобой интересно.

– Ну, спасибо и на этом, – я встала с его колен. Он засобирался, попросил его проводить. «Ладно. Провожу. А потом всё буду переваривать».

И всё у меня наперекосяк, и ничему меня жизнь не учит! А, всё это общие фразы… Единственная польза от всего только что произошедшего – это хорошая творческая злость, заставившая меня преодолеть лень и взяться за перо. И новые, возможно пусть и горькие стихи – впереди…

* * *

Прошёл, быть может, месяц или полтора. Егор не дававший больше о себе знать, однажды снова объявился. Приехал ко мне какой-то потерянный, задумчивый, неуверенный. А у меня страшно болела спина – еле ему дверь открыла, согнувшись. Прошли на кухню пить кофе.

– Что с тобой?

– Наверное, от переохлаждения. На работе до сих пор не включили отопление, а на дворе – ноябрь. Нужен массаж спины. Может, сделаешь?

Спросила без всякой задней мысли, ни о каком соблазне думать не могла. Но, едва начав разминать мне спину, Егор вышел из роли лекаря, и наша прежняя страсть закипела с новой силой. И никакой призрак Регины больше не мог нам помешать…

Лариса Кеффель-Наумова

Монетка

Сергей открыл глаза.

– Серёжа-а-а!

Кира звала. Идти в воду не хотелось, хотя было и правда жарко. Ну и климат в Испании! Как они здесь живут? Настоящее пекло! Он бы не смог всю жизнь в такой жаре. Вот в Малоярославце наверняка сейчас красота! Интересно, как там стройка? Сачкуют, конечно, без него. Хотя ребята рукастые. И берут вроде по-божески, цены не задирают. Кира знает, с кем имеет дело.

Сергей покрутил отрицательно головой. Обратил внимание, как Кира надула и без того «надутые» губки. Он улыбнулся, заметив себе, что думает о ней снисходительно-ласково, как думают о жене, с которой прожили долгие годы, как о матери своих детей. Вот только с детьми у них никак не выходило… У Киры случилось уже два выкидыша. Беременеть-то она беременела, да выносить не могла. Закатывала ему истерики, била даже! Внезапно в ней будто просыпалась фурия. Но он её понимал… Бабе уже под сорок, карьера состоялась. Кира разбогатела на продаже микроволновок в «лихих девяностых». Карта пошла, а вот счастья всё не случалось – такого, чтоб разрывало, чтоб таяла по ночам. Он усмехнулся. С ним она таяла. Кира обиженно отвернулась и вошла в воду. Плавала она хорошо. Представители местного мужского населения с берега с удовольствием любовались ритмичными взмахами её рук, скользящими движениями. Сразу видно, что училась. Кира рассказывала, что азы плавания она постигала с помощью отца – даровитого в чём ни возьми: великолепного пловца, художника-самородка, а по главному делу своей жизни инженера-конструктора, группа которого в советское время занималась разработками космической техники. Вот он-то и командует сейчас всей этой шайкой-лейкой в Малоярославце. Строят ему поместье. Ему – Сергею Бочарову!

Увидев раскрытые рты своих половин, их тётки тут же, моментально чуяли опасность:

– Vamos, vayamos. Хватит, давай пойдём! Нечего тут глазеть!

Испанцы такие детолюбивые! Впрочем, во многих южных странах он наблюдал это чересчур уж трепетное отношение отцов к своим чадам. В то время как мамочки, лениво распластавшись на пляжном лежаке, листали женские журналы, они услужливо носились с детьми, как электровеники, в воду и обратно, отводили в туалет, меняли памперсы, переодевали в сухое…