Красная тетрадь

– Наверное, можно. Все вообще. Но об этом нельзя думать, чтобы не звать. Мысль – зовет, ты ведь знаешь? А так… Конечно, нельзя. Ведь все – одно.

– Ага! – я приблизительно понял, что она имела в виду.

Где-то я даже читал о таком. Кажется, индусы во что-то такое верят. Мир един, и все его превращения, включая рождение и смерть, лишь перетекание единой энергии по бесконечно сообщающимся сосудам. Элайджа явно неграмотна. Следовательно, то, что для меня умозрительное упражнение, для нее – безусловный чувственный опыт. Ничем другим это просто не может быть. Интересно, каково это – ощущать себя частью единого мира?

Расстались мы почти друзьями. Напоследок я даже попробовал поговорить с ней о необходимости обучения ее с Петей детей. Увы! Элайджа или не поняла или не приняла моей идеи. Встретил совершенно стеклянный взгляд. Как две замерзшие на тракте лужи. Ну что ж – попытка не пытка.

Когда я уходил, Элайджа стояла неподвижно и смотрела мне вслед. Ее волосы сияли, как корона древневосточной богини. Именно так: что-то вроде Астарты или индийской Кали. Интересно, устраивают ли они с Петром Ивановичем оргии?

Иная по качеству странность произошла со мной в минувший вторник. В Егорьевске, прямо на улице подбежал ко мне незнакомый мужичонка невзрачного вида и с места в карьер зачастил, зашептал, так, что я не каждое слово и разбирал: «Вы, вашбродь, уезжайте отсюдова, пока живы. Нехорошие тут дела творятся, инженеры мрут, как мухи осенью, а вы, как человек посторонний, пострадать невинно можете. Истинный крест, добра вам хочу, оттого и предупреждаю. Вы уж раз чудом спаслись, а как бы и не убили вас, ровно прочих-то… Уезжайте скоро!»

– Погоди, любезный! – сориентировался я, аккуратно, но крепко прихватывая мужичонку за рукав (он сразу начал вырываться, но супротив меня осилить не мог). – О чем это ты говоришь? Какие такие убийства? Насколько я знаю, убийство было только одно: пьяный взбунтовавшийся сброд едва ли не случайно порешил Матвея Александровича Печиногу. Дмитрий Михайлович Опалинский жив-здоров, а прочее – несчастные случаи, происходившие, к тому же, едва ли не у всех на глазах.

– Пустите, вашбродь! – взмолился мужичонка. – Ничего не знаю, ничего не ведаю! Передал, как велели! Уезжайте отсюда!

– Кто велел?! – удивился я, но тут вертлявый пугатель крутанулся в моих руках и, оставив моей добычей едва ли не полрукава, припустил прочь.