Красная тетрадь

«… и если одному доводится всю жизнь, как малому муравью, тащить в родное гнездо то былинку, то крошку, то крупинку сахара, и быть тому довольным и счастливым вполне, то другим Господь отпускает непонятные страсти и душевные испытания. Притом без всяких вроде бы к тому оснований. Чему, какой цели это служит, как вы полагаете, Софья Павловна? Я понимаю, что Божественный промысел подчиняется иной, нечеловеческой логике, но в ее плотском, материальном воплощении непременно должны учитываться земные законы. В чем же этот учет? Всю свою жизнь, сколько себя помню, я за высшее благо почитала мирно жить с мужем и детками в собственном доме, утруждаться по хозяйству, справлять христианские праздники, исправно ходить в церковь и радоваться простым и всем понятным радостям. Отчего же и по какому закону вокруг меня клубится все это?…»

Сзади послышался тихий скрип открывающейся двери. Вера быстро прикрыла незаконченное письмо листом бумаги со сметой продуктов для лавки. Оглянулась.

Остяк Алеша, казалось, еще постарел со вчерашнего вечера. Тяжелой шаркающей походкой он приблизился к столу, за которым сидела Вера, оперся на него рукой. Вера привычно потерлась щекой о рукав.

– Устал, Алеша? Дела замучили?

Остяк кивнул.

– Может быть, ну их к бесу, Коськины прииски? Что нам, без золота этого денег не хватает?

Алеша отрицательно помотал головой.

– Не в том дело. Там все правильно идет. Подношения я раздал, кому следует. Теперь обождать надо и все бумаги будут у нас. Торф на речке Гнилушке уже самоеды вскрывают. Двое мастеров ладят самую простую машину. Я им всем живыми деньгами заплатил, и теперь они будут стараться и не будут болтать. Сейчас надо бы твои дела ускорить. Мои соплеменники невзыскательны, но даже они не могут в гнездах жить да кореньями питаться…

– Да-да, Алеша, я вот как раз сметы считаю. Бакалея, мясо, прочие товары. Амбар-то когда готов будет?

– Думаю, к концу этой недели. Я туда еще троих хантов нанял.

– Хорошо. Но чем меньше слухов, тем для нас лучше. Контракты мы до подхода бумаг заключать не можем, так?

– Так.

– Значит, придется сначала цены слегка снизить, а за работу переплачивать – так?

– Так. Но это мы потом наверстаем. Способы есть.

– Известно. А что насчет каторжников?

– В этом сезоне лучше не рисковать. Пока не поняли толком, сколько там золота, какая выработка, не просчитали все… На будущий год можно и каторжников нанять. От поселков далеко, караулить легко, платить им можно почти в полтора раза меньше, да и прав у них…

– Но казаки, что при них… Как мы свое-то дело обустроим?

– Ой, Вера! Казаки люди служивые, но тоже, однако, люди, как и все. Договоримся, поверь старому Алеше… А что охрана дополнительная у прииска будет – так это по нашим разбойным временам только хорошо.

– Коли ты говоришь, то и ладно. Только где же мы свободных-то на этот год наберем, если все здешние жители на контрактах у Опалинских? Разве что хантов-охотников позвать? Так ведь не пойдут они. И из степи уж привезти не успеем…

– Решим, Вера, решим. Как русские говорят: ввяжемся в бой, а там посмотрим! Придумаем что-нибудь…

– Конечно, – Вера улыбнулась. – Чтобы ты, Алеша, да не придумал!… Но ведь что-то еще тебя тревожит. Я ж вижу…

– Варвара вчера в ночь в тайгу ушла.

– С чего? Не собиралась вроде.

– Я… поучил ее мало-мало… камчой, и в конюшне, однако, запер… К отцу непочтительна была… Она убежала…

– Ты избил Варвару?! – глаза Веры округлились. – За что же?!

– Я сказал: сколько можно шляться? Замуж, однако, иди! А она дерзить стала…

– Да у вас с Варварой такие разговоры промеж собой, сколько я тебя помню! – недоверчиво воскликнула Вера. – Что ж теперь-то?… Алеша, скажи! – женщина нахмурила лоб, прижала два холодных пальца к заигравшей на виске жилке. – Ты Варвару… вместо меня избил?… Хотел-то – меня?

Пауза была долгой и темно-красной, как пролитое на стол церковное вино.

– Нет, Вера, нет, – слова падали, словно капли расплавленного воска на обнаженную кожу предплечья. – Что ты… говоришь…. Как я могу хотеть… тебя…

– Алеша, скажи!

– Нет… Варвара всегда… своенравной была… поделом… Теперь, может, и к лучшему… отрезанный ломоть…