Красная тетрадь

– А что ж мужчины ваши? Петр Иванович? Дмитрий Михайлович?

Петя все тот же. Охотник и следопыт. Не дурак выпить. Счастливый отец трех диковатых, но впрочем, вполне здоровых и бодрых малюток. Как-то договаривается и по-своему обожает Элайджу (замужество и материнство не изменило ее, и уж ничего, по-видимому, не изменит). Но – и только. Делами занимается, скрепя сердце и едва ли не скрежеща зубами. Ждать от него предприимчивости и каких-то инициатив, что летом в степи – снега.

Митя же… Не знаю, имею ли право писать, но ведь Вам-то – все равно, что в никуда. За все семь лет только одно письмо от Вас и получили, и уж вряд ли еще придет.

Боюсь, как бы обрушившиеся на него волею судьбы испытания не сломили в нем чего-то главного, того, на чем в человеке все и держится. При том и не испытания сами по себе (любой, даже самый сильный, но короткий удар, он, по-моему, выдержал бы с честью), а вот это состояние неопределенности, бесконечно длящейся и незнаемой опасности, если Вы еще помните и понимаете, о чем я говорю.

Уже который год в лесах наших промышляет и бесчинствует банда Сергея Алексеевича Дубравина, иначе именуемого Черным Атаманом. Каково? Знаю, что Вы Митю нынче не любите и любить не в силах, но все же – попробуйте вообразить себе его жизнь…

Я поддерживала и поддерживаю его как могла. Иногда мне мнится страшное: как будто бы мои к нему чувства, о которых я думала – на всю жизнь хватит и еще с запасом останется – сносились, словно дорогое, шелковое, в кружевах белье (вполне в Вашем духе сравнение, согласитесь). И что ж? Спасаюсь пока искренней молитвой и покаянием.

Владыка Елпидифор, Божьим произмышлением и на мое счастье, жив, и каждая с ним беседа – как обожженное место в прохладную воду опустить. Жжет сначала, а потом – такое облегчение несказанное… Каждый день молюсь Господу, чтоб дал ему здоровья и долгих лет жизни! Остальные же наши священники суетны и в мирском погрязли, взять хотя бы и то, что ждут не дождутся, когда владыка представится.