Красная весна

Достоверная информация свидетельствует о том, что Клинтон очень жестко и достаточно профессионально расправился к кланом Бушей вообще и бушевскими цэрэушниками в особенности. Бушевцев не только выгоняли с работы, их убивали неподалеку от Лэнгли, где они делали нечто, неприемлемое для Клинтона и его могучих опекунов. Гейтс, правда, уцелел. И в фатерланд не уехал (общеизвестно, что и Буш, и Гейтс, и члены команды Буша-Гейтса, занимавшие серьезные позиции в ЦРУ и работавшие на советском направлении, — американские немцы). Нет, ни Роберт Гейтс, ни другие ключевые бушевцы в фатерланд, конечно же, не уехали. Но они затаились, легли на дно. И занялись окучиванием наглеца по имени Клинтон. Пройдет 8 лет и изменится сам Клинтон… Его вдобавок обложат со всех сторон, а его супругу — тем более. И вот настанет момент, когда Клинтоны договорятся с Бушами и, предав Альберта Гора, в немалой степени посодействуют проблематичной победе Буша-младшего.

Еще один мой знакомый, на этот раз русский, а не американский, навещал в США своего конфидента, Строба Тэлбота, главного архитектора так называемого «Союза Клинтона с Ельциным». Побеседовав вдосталь с Тэлботом, знакомый хотел уехать к себе в гостиницу. Тэлбот попытался этому помешать: «Зачем тебе куда-то ехать! Оставайся у меня! Будешь спать на этом диване! На нем недавно спал будущий президент США! Знаешь, кто именно? Джордж Буш-младший!» Мой знакомый сетовал на то, что даже такие сенсационные сведения в России никому не интересны.

А ведь информация и впрямь была суперинтересной! Ближайший соратник Клинтона еще до выборов в США говорит о том, что на выборах победит не Гор (вице-президент при Клинтоне и кандидат в президенты от клинтоновской Демократической партии), а бывший смертельный враг Клинтона, которому теперь Клинтоны сдают этого самого Гора.

Я поделился информацией с одним мидовцем, чья давняя знакомая работала в посольстве США в Москве. Эта работница посольства находилась в очень близких отношениях с Гором. Мидовец привез ко мне в офис горовскую знакомую. Мы с ней поговорили, она позвонила Гору. На следующий день ее отозвали в США. Мидовец был потрясен именно тем, что ее отозвали в США на следующий день. Он уверял меня, что с такой скоростью отозвать работника посольства фактически невозможно. Но это произошло. Видимо, сообщив мою информацию Гору, американка слишком больно задела и Тэлбота, и его хозяина Клинтона. И те отреагировали с беспрецедентной силой и скоростью.

Впрочем, я забегаю вперед.

В начале девяностых Клинтон еще был непримиримым врагом семейства Бушей. И в качестве такового наносил сокрушительные удары по Бушам: по Бушам вообще, по русской политике Буша, по всему, что касается взаимодействия России и Европы. Все европейцы, обещавшие ранее содействовать проекту К-17, «отпрыгнули» или как минимум затаились. Проект К-17 оказался под вопросом.

Американцы начали выстраивать санитарный кордон между Западной Европой и Россией, втягивая в свою орбиту восточноевропейские страны и находящиеся к западу от Российской Федерации суверенные государства, они же — бывшие республики Советского Союза. Проект К-17 оказался под двойным вопросом. А потом и под тройным. Потому что заморожено было, следом за отношениями с Европой, еще и то главное, без чего нет никакого К-17: постпостперестройка.

Ведь что такое «план-17»? Сначала перестройка — Горбачев разрушает СССР и высвобождает РФ. Потом постперестройка — Ельцин опускает РФ на дно. А потом постпостперестройка — Скоков, проведя авторитарную модернизацию, поднимает РФ со дна.

Члены К-17 отличались от элементарной банды своей идейностью и невовлеченностью в оргию обогащения. Я очень поверхностно контактировал с Яковлевым (три беседы в постсоветское время и никаких контактов в советское) и Бобковым (одна беседа в постсоветское время и никаких контактов в советское). Но даже этих контактов мне хватило для того, чтобы понять, что и Яковлев, и Бобков не имеют ничего общего с новорусской алчной стихией. С Крючковым я в советское время встречался один раз на заседании Политбюро и один раз, обсуждая последствия Новоогарева.

В постсоветское время он стал моим официальным советником и другом. Мы встречались чуть ли не каждый день. Я познакомился с его семьей, заботился о здоровье Владимира Александровича. И я ответственно заявляю, что в плане безразличия к материальному личному благосостоянию Крючков был человеком исключительным, монашеско-аскетичным в лучшем смысле этого слова.

Отличие тех, кто входил в К-17 (или соприкасался с ним), от так называемых новых русских как раз и состояло в том, что имевшие отношение к К-17 не были алчными, безраздельно погруженными в стяжательство. Какая-то часть их в большей или меньшей степени вовлекалась в новорусскую стихию. Но это вовлечение происходило, что называется, «через не хочу». И в нем не было ничего от стремления побыстрее и побольше урвать любой ценой, составлявшего суть «новых русских» вообще и околоельцинских «новых русских» — в особенности.