Красная весна

Вторая сила — ельцинисты всех мастей, возглавляемые самим Ельциными, обуреваемым жаждой власти и сознающим исключительность решаемой задачи ускоренного построения российского капитализма из недоброкачественных социальных материалов. Материалов, имеющих закономерно-криминальный характер! Ведь в СССР отсутствовали зачатки будущего капиталистического уклада в виде узаконенных ремесленных мастерских, торговых домов и прочего бурно произраставшего в лоне позднего феодализма и ставшего легальной (что очень важно!) базой первоначального капиталистического накопления. В СССР место всего этого занимали в лучшем случае «цеховики», чаще же — криминал, нашедший, как ни странно, общий язык с поддерживавшей Ельцина либеральной интеллигенцией, частично — диссидентской, но по преимуществу состоявшей из вчерашних мастеров культуры, восхвалявших СССР и клявшихся в верности коммунизму.

Эта вторая сила готова была применять любые средства для того, чтобы помешать первой силе провести даже ту очень мягкую, щадящую ресоветизацию, в которой нашлось бы место всему на свете: и рынку, и демократии, и постепенному взращиванию элементов некриминального капитализма.

Когда я говорю «любые средства», то имею в виду не только вызывающе-антидемократический расстрел из танков собственного парламента, осуществленный по совершенно непонятной причине. Ведь нельзя же назвать причиной этого варварства несколько некрупных провокаций, которые кто-то осуществил по чьему-то указанию! Кроме того, после вопиюще незаконного Указа № 1400, подписанного Ельциным, любые действия его противников можно было считать не провокационными, а революционно оправданными (штурм Останкино? — а почему бы нет; баркашовцы на стороне Верховного Совета? — и что, собственно говоря, чудовищного?). Если люди с националистическими убеждениями пришли поддержать законную власть — подчеркиваю не мятежников, а именно очевидным образом законную власть — то это их законное право. Равно как и использование для такой поддержки оружия.

21 сентября президент Ельцин совершает государственный переворот, распустив Съезд народных депутатов и Верховный Совет РФ.

Но даже за вычетом всех этих очевидностей… Даже приняв предположение о наличии у Ельцина и его команды странной убежденности в законности своих действий… Знаю твердо, что этой убежденности не было и в помине, но ради большей логической убедительности готов это свое знание игнорировать. Даже, повторяю, если бы в целом правота была на стороне Ельцина (а она, по всем меркам, была полностью на противоположной стороне), стрельба из танков по своему парламенту, выразившему несогласие с точкой зрения Президента, по действовавшей Конституции обязанного подчиняться воле парламента, была обоснована лишь в одном случае — если задачей была организация кровавого шоу, демонстрирующего всему миру, что в России победили силы, не имеющие ничего общего с нормами западного общества. Силы варварские, криминальные, бесчинствующие. В этой телевизионной картинке — танки палят по парламенту — был вызов, было новое послание миру.

Ельцин, поступая так, говорил: «Вы, слабаки, не можете долбануть по своему Кнессету или Конгрессу, а я могу! Потому что я вам не чета! Я только прикидывался вашим ревностным учеником, а на самом деле — вот я какой!» Это послание сочинил не Ельцин. Оно рвалось из коллективной души вознесшего ЕБН бандитского протокласса, рвавшегося к большой грабиловке и готового смести всё, что воздвигнет на его пути какие-то преграды, станет навязывать ему какие-то ограничения и нормы.

За несколько дней до расстрела здания Верховного Совета мои сотрудники (в панике бежавшие от меня после 3 октября 1993 года) навещали своего доброго знакомого — Анатолия Ракитова. Того самого, который был идеологическим рупором и особо доверительным консультантом К-17/5. Ракитов сообщил моим тогдашним, вскоре обнаружившим свою изнанку сотрудникам, что здание Верховного Совета будет расстреляно из танков. «Да не беспокойтесь, — сказал он им. — Мы потом там всё отремонтируем по высшему классу!» Заявляя это, Ракитов:

а) озвучивал позицию К-17/5, поскольку своей независимой позиции у Ракитова не было и быть не могло;

б) демонстрировал полное безразличие к людям, находившимся в здании Верховного Совета, обсуждая только судьбу здания как такового, заботясь о сохранении только материальной среды;

в) сообщал мне через посредников, что К-17/5 перебежал на сторону Ельцина, выйдя за рамки плана К-17, согласно которому Ельцин должен быть заменен Скоковым.

Ракитов и К-17/5… творческая интеллигенция, науськивавшая Ельцина, и К-17/5… И, наконец, Стругацкие и К-17/5!