Красная Волчица

Неоперабельный и неизлечимый случай. Выживаемость от трех до шести месяцев после установления диагноза. Все это время будут боли, тошнота, невозможность нормально есть, похудание, упадок сил, быстрая утомляемость и малокровие. Лечение заключается в приеме средств, подавляющих тошноту, болеутоляющих лекарств и питательных смесей.

Он понял, что будет увядать и гнить до тех пор, пока не умрет. Запах будет все время усиливаться, но его друг врач сказал, чтобы он не пытался заглушить его духами или туалетной водой. Это не поможет, запах станет еще сильнее и хуже.

Он окинул взглядом комнату, плитку и рукомойник, стены, пластиковый пол, веселенькие половички, попытался остановить взор на каком-нибудь неподвижном предмете и наконец задержал взгляд на окне, сквозь которое в щель между тяжелыми занавесками проглядывало холодное хрустально-синее небо. Мир медленно остановился, дышать стало легче, и человек погрузился в дремоту, в которой стерлась граница между сном и действительностью.

— Я из союза любителей парусного спорта и хочу заказать помещение на вторник до девятнадцати часов, — услышал он собственный, отдающийся эхом в затылке, голос.

Перед ним сидела библиотекарша со своей регистрационной книгой, и он видел, что она не верит ни одному его слову. И в самом деле, не мог же он одновременно быть любителем парусного спорта, рыболовом, любителем бабочек и исследователем генеалогии.

Все прибывшие на ту встречу носили конспиративные клички, обычные буржуазные имена — Грегер, Торстен или Матс. Многие морщились, узнав, что он выбрал себе имя Рагнвальд. Не надо воображать, что ты — лучший, но он и действительно был лучшим, и в Мельдерстейне он тоже был лучшим, и они скоро это поняли.

Он тихо рассмеялся. В своем сумрачном мире он вернулся теперь на завод. Была жаркая весна 1969 года, мир стоял на пороге великой революции, и они готовились к ней, готовились к вооруженной борьбе, круглосуточно охраняя свой лагерь. Люди выстругивали себе дубинки при свете костра, обсуждали формы ведения партизанской войны и учились рукопашному бою.

В Норвегии столкновения между левыми активистами и их противниками были жестче, чем в Швеции. После взрыва бомбы в радикальном книжном магазине они поняли, что скоро настанет и их очередь, и не хотели допустить, чтобы их просто погнали, как баранов, на бойню.

Подготовка в Мельдерстейне проходила весело, потом режим стал церковным. После того как он получил место общинного ассистента в Лулео, никто уже не задавал вопросов о повестке дня встреч. Они собирались под гремящими лозунгами Мао в маленькой заводской церкви.

Он вспомнил, что в те дни пребывал в полной гармонии с собой, вспомнил, как совершенное знание цитат Мао обеспечило ему центральное место в руководстве, несмотря на то что во встречах участвовали представители со всей страны. Они готовились к борьбе в те бурные ночи, и именно там он встретил свою Красную Волчицу.

Он улыбнулся, глядя в качающийся потолок, снова увидел ее нежный взгляд, ее маленькую хрупкую фигурку.

Как юна она была, как огромны были ее глаза. Она смотрела на него как на кормчего. Никто, кроме него, не имел одновременно опыта революционной борьбы и церковного милосердия, у его власти не было соперников, и все же маленькая Красная Волчица, вместе с ее приятелями, последовала за ним в летний лагерь, даже не понимая, что ими двигало. Она стала служительницей революции намного скорее, чем он мог надеяться, и сделала она это только ради него.

Ради него.

Карина, с которой они целовались в церковном дворе. Он до сих пор помнит запах ее любимой жевательной резинки.

Он осторожно повернулся в кровати.

В лагере они — для жизни и работы — создали ячейки. Они жили в Эрнесете, а в ночные смены ходили на металлургический завод. Жили они в дворовой пристройке в Эстерстадене, по поручениям ездили в общественном транспорте. Они организовывали забастовки, работали с объединением квартиросъемщиков, со специалистами отрасли в согласии с маоистской теорией народного фронта, народного движения, но дело подвигалось слишком медленно, они слишком много спорили между собой. Стало много дутых авторитетов, упивавшихся собственным голосом. Популярность движения привела к тому, что в нем появилось паразитическое охвостье, игрушечные революционеры, пришедшие для того, чтобы знакомиться с девочками и пить пиво. После Мельдерстейна эти негодяи окончательно озлобились. Двое товарищей оспорили его руководящую роль и привели другого руководителя, и тогда он забрал свою семью и ушел. Он покинул этих буржуазных игрушечных коммунистов, предоставив им самим тихо сгнить и умереть, а сам сформировал собственную группу, которая всерьез планировала захват власти.