Красная волчица

Когда рассвело, группа во главе с Матвеем Кузьмичом была уже в пади. Димка с тревогой посматривал на скалу, которая серыми глыбами возвышалась над лесом.

— Огонь у них под скалой. Серафим, ты с Андреем косогором по лесу обойдешь скалу и подойдешь с той стороны к их табору, — отдавал распоряжения Матвей Кузьмич. — Мы с Васильевичем подойдем с этой стороны. А ты, Вадим, спустишься и с тыльной стороны подойдешь к скале. Выбери повыше место, чтобы скала у тебя была как на ладони. Если бандиты бросятся отступать, встречай их там. Все ясно?

У парней поблескивали глаза.

— Ясно.

— Тогда пошли.

Матвей Кузьмич, пригнувшись, осторожно крался от дерева к дереву. Димка шагал за ним след в след. Лес постепенно редел. Показалась россыпь, за ней серая стена скалы. Димка пристально смотрел вперед. Где бандиты? Где костер? У него гулко стучало сердце. Матвей Кузьмич подкрался к кромке россыпи и присев за толстым обгорелым пнем. Димка встал на коленки рядом. Шагах в пятнадцати в котловине горел небольшой костер. Возле него, навалившись на котомку, спал кряжистый бородатый Спиря. На коленях у него лежала двустволка. Фомка, щуплый, рыжий мужчина, казавшийся рядом со Спирей почти подростком, пил из кружки чай. Одноствольное ружье его лежало рядом.

— Одного нет, — озабоченно прошептал Матвей Кузьмич. — У Белого яра их трое было.

— Может, дорогой шлепнули? — предположил Димка.

— Черт их знает.

Вдруг Фомка вздрогнул, вскинул ружье. Но в это время из леса прогремел выстрел. Фомка выронил ружье и, шатаясь, закружился. Спирю как кто подкинул. Он прыгнул через костер к камню. Но из леса прогремел второй выстрел, бандит споткнулся за костром, зацепил плечом Фомку, и оба они свалились возле камня.

— Все, — Димка сделал движение, чтобы встать.

— Тихо, — остановил его рукой Матвей Кузьмич.

Димка притих. И в это время Матвей Кузьмич увидел на возвышенности у скалы третьего бандита. Это был Генка Ворон. Он высунулся из-за многотонной ребристой глыбы и вскинул ружье. У Матвея Кузьмича от страха за Димку перехватило дыхание, одеревенели на карабине пальцы.

Глава XII

Тетя Глаша сходила домой, затопила печку и пришла за Анютой.

— Бабуся, а Дымка варнаки не украли? — встретила се вопросом Анюта.

— Да нету никаких варнаков, — успокоила ее тетя Глаша.

— И не обманывай, есть. Они нехорошие. В нашего Диму стреляли.

— Да не слушай ты никого.

— А Дима мне гостинец принесет?

— Как же, принесет. Давай оболокаться.

На кровати, среди подушек, играла лоскутками Маша. Семеновна рядом присматривала за ней. Маша глянула на Анюту, что-то лопоча, замахала руками.

— Машу не возьмем с собой, — серьезно заявила Анюта.

— Ты че это на нее рассердилась? Она же подружка твоя.

— Она за волосы меня дергает.

— Это она любя.

Из кути донесся стук посуды: Ятока готовила завтрак. Семеновна посмотрела на тетю Глашу с Анютой.

— Вы че это собираетесь? Завтракать будем.

— Какой завтрак? — отмахнулась тетя Глаша, — Убираться надо. В доме дым коромыслом.

— Ты че мелешь-то? Без тебя там домовой в чехарду играл?

— Какой домовой? Вчера ушла, не прибралась. Побежим мы. Потом придем.

Из кути вышла Ятока. На тарелке у нее были пирожки.

— Однако, совсем ты испортилась, тетя Глаша. Большой грех — от чая убегать. Людей обидеть можно.

— Я че, чужая? — оправдывалась тетя Глаша.

— Пирожки хоть возьми Анюте.

— За пирожки спасибо.

Тетя Глаша взяла тарелку с пирожками, и они с Анютой ушли. Маша увидела Ятоку, протянула ручонки, просясь к ней.

— Это че же за беда такая. Не дает матери убраться, — ворчала на Машу Семеновна.

Ятока вздохнула:

— Однако, к вечеру мужики должны вернуться. Далеко бандиты от них не уйдут.

— Да хоть бы скорей вернулись, — вступила в разговор Семеновна. — Я на волосок за всю ночь не уснула. И че только не передумала. Вся душа изныла. Сколько парней на войне свои головы сложили. И тут еще такая напасть, ребятишкам шагу без оглядки шагнуть нельзя: того и гляди, пуля прилетит. Господи, будет этому когда-нибудь конец или нет? — Семеновна уголком платка вытерла слезы.

Время остановилось. Ятока несколько раз выходила на угор, подолгу смотрела в поскотину, не покажутся ли всадники. А их все не было.

Прибежал из школы Славка, бросил на диван холщовую сумку.

— Димы еще нет?

— Нет еще, — ответила Ятока.

Славка переобулся в ичиги, надел старую шапку и телогрейку.

— Ты куда собрался? Поешь, — сказала Ятока.

— Пойду баню затоплю. Дима велел ещё вчера к вечеру ее истопить.

Семеновна легла отдохнуть. Ятока уложила Машу, достала из русской печи чугунок с супом, выгребла из загнетки горячие угли и опустила их в самовар. «Как там мужики в тайге? Без продуктов уехали, — думала Ятока. — Может, птицу добудут».

Хлопнула дверь. И еще от порога послышался взволнованный голос Славки:

— Ятока, идут.

— Пошто идут? Куда коней подевали? — удивилась Ятока.

— На носилках кого-то несут. А лошади за ними идут.

— Ты хоть оденься, — вслед бросила Семеновна.