Красная волчица

— Черт подери, а ведь придет время, мы в лес на машинах садить будем.

— Оседлаешь трактор и покатил белочить, — улыбнулся Дмитрий.

— А что, и такие, машины придумают. Будут ходить по лесу не хуже оленя. Сели ребята на трактор, а вот подучатся еще, такое придумают, ахнешь.

— Вот еще что, товарищи. После войны много осталось беспризорных ребятишек. Государство открывает детские дома, принимает все меры, чтобы спасти детей, но средств покуда не хватает. Обком партии и облисполком обратились к населению за помощью. Рабочие Карска уже собрали несколько тысяч рублей. — Поморов окинул своих товарищей взглядом. — Я думаю, мы не останемся в стороне. В фонд беспризорных вношу три рубля.

— Пишите и меня, — попросил Сема.

Когда члены ячейки внесли деньги, Степан посмотрел на Сему.

— А тебе, Сема, и тебе, Надя, поручение такое-разбейте деревню на десятидворки, подберите надежных парней и девчат, дайте им по участку и приступайте к сбору денег.

— Завтра и начнем, — ответил Сема.

— Сегодня я получил сведения, — продолжал Степан. — Сведения точные — в тайге был спиртонос Кердоля. Он встречался с Урукчой. О чем они договорились, неизвестно, но ясно одно, Кердоля постарается скупить соболей у эвенков, и опять оставят нас в дураках нэпманы.

— Поймать его надо, — предложил Сема.

— А ты знаешь как? — спросил Степан.

— В каждой охотничьей бригаде иметь своих людей. И пусть тогда является.

— Я думаю, так и сделаем. Я уж кое с кем говорил. Все будьте начеку. Кердолю надо взять живым или мертвым.

Помолчали.

— Я сегодня заходил к Кругловым. Максим куда-то исчез, — сообщил Дмитрий. — Не натворил бы чего с собой.

— Я с ним несколько раз разговаривал, — сказал Поморов. — Хотел убедить, что такое может с каждым случиться и его давно простили, но он стоит на своем, что должен искупить вину.

— Пусть немного помучается, — вступил в разговор Степан. — Для других будет хорошая наука. Советской власти нужны люди жилистые.

— Слишком дорогая цена для науки.

— Ничего с ним не сделается. Уйдет на зимовье, остынет немного, тогда в аккурат и разговор с ним вести можно будет.

Давно уже пришел день в город Карск. В мастерских затона стучали молоты, железный звон стоял в воздухе. Точно черные птицы, у причалов дремали баржи. На пристани дымил пассажирский пароход «Ермак». Открылись магазины, и продавцы поджидали покупателей. В учреждениях звонили телефоны, стучали пишущие машинки. А река никак не хотела проснуться, лежала в тумане, как в белой шубе.

Из-за реки сквозь пелену тумана на город смотрел сосновый бор. На увал вышел приземистый мужчина лет сорока пяти. Лицо широкое, плоское. Одет он немного странно: куртка из серого солдатского сукна, под ней на ремне нож в берестяном чехле, облезлая рыжая шапка из лисьего меха, штаны из ровдуги, на ногах алочи, расшитые бисером.

Бросив на город цепкий взгляд, мужчина спустился с горы, переправился на пароме через реку и неторопливо зашагал по набережной. Потом свернул в один из проулков и вошел в деревянный двухэтажный дом.

В передней его встретил рыжебородый крепкий мужчина — Афанасий Степанович Крохалев.

— Кердоля, — радостно воскликнул Крохалев. — Здорово, брат. Давно мы с тобой не виделись.

— Здорово, Афоня, — пожал руку Кердоля. — Ты совсем не старишься.

— Некогда стареть, — улыбнулся Крохалев. — Дела не дают. Пошли ко мне.

Крохалев завел Кердолю в кабинет, достал из шкафа графин водки и наполнял рюмки на высоких ножках.

— За встречу, что ли? — подмигнул Крохалев.

Чокнулись. Выпили. Закусили огурцом и сели на диван.

— Рассказывай, где пропадал, — положив руку на колено Кердоле, попросил Крохалев.

— Все в лесу живу, зверя промышляю, неплохо живу, — бросив многозначительный взгляд на Крохалева, ответил Кердоля.

— Рассказывай моей горничной, — захохотал Крохалев. — Знаю я твой промысел, слыхал.

— Тогда зачем спрашиваешь?

— Из первых рук хотел узнать. Да таиться ты что-то от меня стал.

— От старого друга ничего не скрываю.

Крохалев погрозил пальцем, снова наполнил рюмки.

— Когда-то мы с тобой сладко жили. Как эту девчонку звали?

— Бирокта.

— Славная была. До сих пор не забуду, — Крохалев опрокинул рюмку в рог.

Давно свела судьба Крохалева с Кердолей. Тогда он был просто Афоня, бесшабашный купеческий сын, не знавший, куда девать силы. Поскандалил с отцом. В это-то время и повстречался ему Кердоля. Занял Крохалев у знакомого купца денег, снарядил обоз из пятидесяти оленей и отправился с Кердолей по Среднеречью.

Три месяца они скитались по заснеженной тайге, спаивали эвенков и забирали у них пушнину. На устье Холодной реки Крохалев купил за два литра спирта у старого охотника семнадцатилетнюю дочь Бирокту. И стала она проводником его и любовницей.

В этой суровой жизни девчонка привязалась к Крохалеву, полюбила его, а молодому купцу не нужна была. И когда у него кончился спирт, он где-то в Медвежьих горах продал девушку за три соболя.

Вернулся Крохалев с хорошей добычей и пошел с тех пор в гору: купил пароход, открыл торговлю и зажил на широкую ногу.