Красная змея

— Дома у Мадлен Тибо — именно так звали покойную — была обнаружена копия документов, и полиция приняла свои меры, — заметил Вожирар с нехорошим выражением лица. — Месье Бланшар не говорил вам, что это была его подружка? Они вчера утром договаривались о встрече, однако мадемуазель Тибо не смогла прибыть.

— Мерзавец! — Пьер больше не мог сдерживаться.

Библиотекарь взглянул на него краем глаза.

— А? Вы тоже здесь? — проговорил Вожирар, в каждом слове которого звучало презрение.

— Подлый негодяй!

— Вы оскорбляете меня второй раз меньше чем за двое суток! — Точно так же, как и вчера, Вожирар снял трубку, набрал номер и произнес: — Служба безопасности? Говорит Антуан Вожирар. Не могли бы вы подойти в мой кабинет? Да, небольшая проблема.

В тот момент, когда Пьер в сопровождении двух охранников снова покидал Национальную библиотеку, его больше всего раздражало то, что библиотекарь определил его как «небольшую проблему». Журналист раскаивался в том, что не раскроил этому гаду рожу, хотя в таком случае он не ушел бы отсюда свободным человеком. Его вывели бы из библиотеки в наручниках и повезли бы в жандармерию. Единственной удачей для него было то, что Маргарет пока так и не смогла ознакомиться с оригиналами «Красной змеи».

По пути к машине Пьер объяснил Маргарет причины скотского поведения Вожирара.

Дождь уже перестал, солнце робко выглядывало из-за горизонта, золотя здания вечерним светом. Погода прекрасно подходила для прогулки, хотя теперь и стало на несколько градусов холоднее.

— Может, пройдемся? В это время года Париж выглядит просто восхитительно, — подколола его шотландка.

Пьер бросил на нее мимолетный взгляд. Стычка с библиотекарем как будто не затронула ее, по крайней мере внешне. Вероятность того, что эта женщина скрывала свои подлинные чувства, была очень невелика. Шотландская кровь, текущая в жилах Маргарет Тауэрс, определяла ее порывистый характер и заставляла пренебрегать всяческими условностями.

— Куда пойдем?

— Просто гулять, хотя, по правде сказать, Нотр-Дам и остров Сите всегда манят к себе.

— Особенно человека, превратившего Средневековье в любовь всей жизни.

Пьеру показалось, что Маргарет не услышала его последней фразы. Она подошла к одному из книжных лотков, которыми уставлен весь левый берег Сены, и углубилась в изучение стеллажа. Здесь можно было отыскать старые издания, давно уже исчезнувшие с полок магазинов. Пьер воспользовался случаем, чтобы хорошенько рассмотреть медиевистку.

В академических кругах Маргарет пользовалась репутацией точного в выводах ученого и очень требовательного преподавателя. В то же время даже ученые мужи признавали, что эта женщина источает чувственность всеми порами своего тела. Ее формы намного больше соответствовали мужским мечтаниям, чем канонам, принятым на дефиле высокой моды, где модели находятся на пороге анорексии и смотрят запавшими глазами. Это уже ближе к патологии, нежели к красоте.

Пьер попытался запомнить этот образ Марго, листающей потрепанный том на самом берегу Сены, на фоне сверкающих волн. Он посмотрел, что это за книга — «Орден тамплиеров и готическая архитектура».

Маргарет обернулась и спросила:

— Ты знал, что тамплиеры уже довольно долго являются главным предметом моих научных изысканий?

— Даже не подозревал об этом.

— Я просто одержима ими. Меня интересует все, что прямо или косвенно связано с рыцарями храма. Большинство моих коллег заявляют, что не желают иметь ничего общего с предметом, который превратился в культовую тему для широкой публики. Ты ведь понимаешь, что в академических кругах верх берут ограничения и предрассудки. Тем не менее мне достоверно известно, что многие ученые увлечены такими темами, как экономическая мощь тамплиеров, организация их командорств, роль этого ордена в банковской системе и деятельность рыцарей на Святой земле. Некоторые коллеги интересуются искусством тамплиеров, убранством храмов, которые они выстроили сами или поручили сделать это наемным мастерам. — Маргарет помахала книгой, которую держала в руке. — Кое-кто утверждает, что без тамплиеров был бы невозможен мощный взлет готического искусства.

— Почему так?

— Потому что в определенный момент в разных местах Европы вспыхнула строительная лихорадка. Новые здания ничем не напоминали все то, что строилось до тех пор. Постройка готических соборов сопоставима разве что с воздвижением египетских пирамид.

— Не понимаю.