Красная змея

— Я полагаю, ценность нашей встречи состоит именно в том, чтобы покончить с разговорами о возможностях, фантазиях, перспективах и наконец прийти к соглашениям, которые позволят сохранить главнейшее сокровище храма — дух, озарявший наш орден. Если мы сохраним его в наших сердцах, то сможем передать грядущим поколениям, которые, возможно, будут жить в более благоприятных условиях, нежели нынешние, и сумеют вернуть блеск былым временам, а нам с вами — нашу славу. Сами по себе мы не имеем значения. Об этом говорит девиз, который каждый тамплиер несет в своем сердце: «Non nobis, Domine, non nobis, sed nommi Tuo da gloriam».^[13] Наша смерть для мира означает спасение храма для грядущих дел.

Слова рыцаря были встречены овацией. Сен-Гобен растерялся и помрачнел. Он понял, что все его усилия пошли прахом, но не мог догадаться, что же заставило Гуго де Сен-Мишеля вести подобные речи.

Сен-Гобен не знал, что ночью рыцарь встречался с Лармениусом и Бертраном де Лафоре. Между ними был заключен договор. «Братство змеи» обязалось всеми силами содействовать падению двух институций, которые обрекли храм на гибель. На это оно готово было истратить все несметные сокровища распускаемого ордена. Члены братства оставались хранителями тайны, открытой и сокрытой Бернаром Клервоским, канонизированным полтора века назад. В то же время братья готовы были стать орудием возмездия тамплиеров.

Собрание продолжалось еще четыре часа. Выступавшие сменяли друг друга сплошной чередой, однако к вечеру было решено, что роспуск ордена будет наилучшим выходом из сложнейшей ситуации. Смерть есть жизнь.

— Это было нелегко, — заметил Бертран де Лафоре.

— Не тяжелее, чем я предполагал. Нужно иметь в виду, что большинство наших собратьев не знают, что делать с собственными жизнями. Все они — pauperes milites Christi.^[14] Клевета наших врагов настолько сбила их с толку, что бывшие тамплиеры бредут, не зная дороги. Здесь удача нам не улыбнулась, как в иных краях, где возникновение других орденов позволило братьям жить привычной для них жизнью, пусть и многое утратив. Одна из наших обязанностей — подыскать для них достойное занятие до конца дней.

Всех поразила выдержка Лармениуса. После столь напряженного дня старый рыцарь сохранял хладнокровие.

— Все-таки в какой-то момент я испугался, что все рухнет, — вставил слово другой собрат.

— Ты прав. Выступление Жерара настолько разгневало меня, что я не уследил за своими словами. Хорошо, что Гуго де Сен-Мишель вмешался вовремя и весьма решительно.

— Кстати, а где сейчас Жерар? — спросил светловолосый рыцарь с длинным шрамом на левой щеке, который вовсе не портил его красоты.

— Полагаю, он решил больше ни в чем не участвовать и сейчас возвращается во Фландрию, во владения своей семьи. Этот городок находится на полпути между Куртре и Гейтом.

Лармениус пожал плечами. Это был двусмысленный жест, не позволявший догадаться, о чем он думает. Никто из присутствующих не понял, рад ли магистр или горюет о решении собрата, успешно исполнявшего самые сложные поручения ордена.

На протяжении последних тяжких лет орден был многим обязан брату Жерару, однако его неуступчивый, вспыльчивый характер превращал рыцаря в проблему во времена, когда надлежало передвигаться осторожно, не оставлять следов и держаться в тени. Наступала эпоха других людей.

Лармениус сожалел лишь о том, что многие братья, разделяющие помышления Сен-Гобена, теперь почитали его предателем, который нанес ордену последний удар. Все они мечтали о том же, о чем и последний магистр, то есть об организации нового Крестового похода для отвоевания святых мест. Эти люди хотели бы, чтобы Папа и монархи христианского мира собрали бы великое воинство, в котором тамплиерам была бы отведена ведущая роль.

Люди, подобные Жерару, не понимали, что старые времена остались позади. Нынешние христианские государи предпочитали идти другими путями. Именно этот разрыв с реальностью помешал ордену должным образом себя защитить, когда враги набросились на него, точно волки на ничего не подозревающую добычу.

Все-таки руководители тамплиеров успели принять надлежащие меры, позволившие спасти сокровище, которое теперь находилось в руках членов братства. Именно им предстояло отыскать наилучший способ, чтобы его сохранить.

— Прежде чем мы расстанемся, узнайте, что братство вновь соберется через три месяца, двадцать первого декабря, в Лионе, на берегах Роны, в подземелье церкви Святого Петра, — сообщил товарищам Лармениус.

— О чем именно пойдет речь?

— Проклятие Жака де Моле продолжает действовать.

22

Пьеру удалось поспать всего-навсего два часа. Он лег после полуночи, а перед этим потратил два часа на приведение квартиры в порядок. Ущерб оказался минимальным. Даже телефонный провод был всего лишь заботливо выдернут из розетки. Очевидно, нежданные гости не желали ничего ломать. Скорее всего, они таким способом побуждали журналиста согласиться с их требованиями. Кроме того, весь этот кавардак оказался следствием направленных поисков.